Ушел! о неверный! Ушел, а меня оставил на поругание этим полицейским собакам; нет — Вольф никогда бы не допустил, чтобы солдаты сорвали платок с его любовницы.
Что, голубушка, теперь только вспомянула о Вольфе? Так мы всегда вспоминаем и жалеем о том, чего уже нет. Ну зачем бы<ло> тебе волочиться за этим пьяницею Робертом; ну зачем было тебе не любить одного Вольфа? Или ты захотела помодничать, захотела подражать боярыням, которые, не довольствуясь одним мужем, имеют по полдюжины чичизбеев?[114]
Ах, если б ты знал, как любил меня Роберт, как он меня ласкал, как прижимал меня. Правда, и Вольф любил, но все-таки не так, как Роберт. Вольф к тому же еще... Вольф такой... такой черный, ха-ха-ха! такой губастый, ха-ха-ха! такой грубый, суровый!
Ах, глупая, глупая девка. С чего ты заключила, что Роберт более любит тебя, нежели Вольф? А! Понимаю: первый побольше мигал плутовскими глазами, побольше хвалил тебя, что всякой девушке как с маслом пирог. Первый здоровый парень, дородный. А? Не поэтому ли? Ах, девушка, жаль мне тебя, что ты не знала хорошо Вольфа, бедного Вольфа, который и пострадал почти за тебя.
Тут-то я и узнала всю любовь Роберта, ибо он день и ночь старался поймать Вольфа[115], так [как] своего солюбовника. Так, он страшно ревновал, а кто ревнует, тот и любит.
Любит? Отчего ж это так, что он, имея одного солюбовника, так ревновал, а теперь, когда их двадцать, он и не говорит ничего?
Каких?
Драгунов.
Как? Ты смел меня бесчестить?
Бесчестить? Ах, голубушка, масла не маслят.
О, так я с тобою иначе поговорю!
Я уже и так каюсь, что говорил с тобою.
Хорошо, очень хорошо!
Не я ли говорил — как тень за мною, да!
Милый мой Роберт. Смотри: этот трактирщик выругал меня, назвал меня бесчестною, сорвал с меня платок и вытолкнул из комнаты.
Умно и сделал, да.
Назвал меня бесчестною, слышишь ли?
Он сказал правду, да!
Как, Роберт, или ты не понимаешь меня?
ebooksa