В доме лжи

“Как стертая пластинка, Джон”.

Ребус позволил себе две порции пива и – между делом – пол-упаковки жвачки. Может, позвонить Деборе Куант, поболтать? Но уже за полночь, она наверняка спит. Глядя в окно, Ребус заметил, что в паре квартир напротив еще горит свет. Студенты, наверное. Марчмонт всегда был студенческим районом, даже в те канувшие в Лету времена, когда жена Ребуса, Рона, убедила его купить квартиру именно здесь. Рона была учительницей, и ей казалось, что если рядом много студентов, то “мы останемся молодыми”.

Так-то да.

Ребус не стал так говорить, тогда – не стал. А может, и сказал. Ребусу трудно было вспомнить себя тогдашнего – новичок в большом городе, новичок на работе.

Ребус отвернулся от окна и взглянул на бумаги, громоздившиеся на столе. Он много записывал, причем заглавными буквами – чтобы потом прочитать. Почерк превратился черт знает во что. Но дело Мейкла он теперь знал досконально – наверное, не хуже следовательской группы Шивон Кларк. Вечером Ребусу на телефон пришло сообщение от Далласа Мейкла. Эллиса предупредили, что его навестит один человек. Теперь бы выспаться, но, похоже, со сном не заладится. Ребус весь вечер читал, и вот результат: мозг слишком разогнался. Чтобы мотор сбавил обороты, понадобится еще один круг “Лунного танца”. А значит, можно малость посидеть за столом, в последний раз перечитать материалы дела. Или так, или вывести Брилло на ненужную прогулку.

Ребус сменил “Лунный танец” на следующую композицию и вернулся к работе.

вторник

28

Во вторник, в одиннадцать утра, Эмили Краутер позвонила Шивон из Портаун-хаус. Она приехала туда с группой криминалистов и теперь наблюдала за их успехами.

– Ты глазам своим не поверишь, – сказала Эмили. – Подожди, я сейчас пришлю пару фотографий.

Она отключилась, и Кларк стала ждать. Шивон сидела в кабинете следовательской группы за столом, на котором лежали паттер, найн-айрон, две тишки[21] и два мячика для гольфа – всё подарки от Грэма Сазерленда, прибывшие этим утром. В другом углу кабинета ее коллеги фамилию за фамилией прорабатывали список, составленный с помощью Дерека Шенкли: звонили, договаривались о времени допросов. Через несколько секунд телефон Шивон возвестил, что фотографии получены. Фотографий оказалось три. Эксперты-криминалисты в белых комбинезонах разнесли дом чуть не по досочке: снимали половицы, соскабливали со стен штукатурку на предмет анализа. Брэнд пожелал присутствовать лично. На одной из фотографий он, с собственным фотоаппаратом, нависал над Хеджем Этуолом, изучавшим кусок половицы. Кларк позвонила Эмили Краутер.

– Он как будто получает удовольствие, – заметила она. – Эксперты что-нибудь нашли?

– Насколько я знаю, нет. Но Хедж держит рот на замке, здесь же гражданский. Когда поедем в Глазго?

– Давай после часа пик. Где-нибудь в половине седьмого.

– Наверное, к половине седьмого здесь еще не закончат. Тут двадцать комнат и три этажа. Дом облезлый, но просто грандиозный. Как думаешь, почему он разрешил нам разнести его?

– Потому что это не совсем дом. Это средний палец, который Брэнд демонстрирует Джеки Нессу.

– Значит, фотографии…

– Не сомневайся. Пока мы с тобой разговариваем, они уже летят к Нессу.

– Кстати, о Нессе. Есть новости?

– Машину еще раз обследовали – на случай, если мы что-нибудь упустили. – Тут Кларк увидела, как Сазерленд встает, подходит к телевизору и ищет пульт, чтобы сделать погромче. – Эмили, мне пора…

Она закончила разговор и подошла к Сазерленду, который загораживал ей экран. Звук стал громче. Тележурналист стоял на опушке Портаун-Вудз.