Второе сердце

22
18
20
22
24
26
28
30

— Ты мне адрес можешь узнать? Жены.

— Зачем тебе это, Роман? Не затевай, не дело… Какая кому польза может выйти? Тебе-то уж — вовсе никакой!

— Можешь адрес узнать?

— Попробую, если ты так…

— Узнай, пожалуйста.

Несмотря на прогулку, сон упорно не хотел приходить. Роман лежал на спине, закрыв глаза, и спокойно ожидал. Ему казалось, что в клинике он отоспался за все недосыпания прошлых лет и выспался надолго вперед.

В набегавшей время от времени полудреме клубились неотчетливые видения, плыли непроявленные — знакомые и незнакомые одновременно — лица, исчезавшие, как только он открывал глаза. Потом — не то наяву, не то во сне — привиделась лестница дома без адреса: он очутился на ней сразу, не проходя ни по какой улице, не сворачивая ни в какой переулок или подворотню двора. Непонятно на каком этаже нажал кнопку гонга, подождал, нажал вторично и, еще минуту подождав, потянул ручку, до блеска отполированную бесчисленными ладонями, на себя. Дверь оказалась незапертой. Он вошел в прихожую и сразу услышал плач ребенка, доносившийся из комнаты… Детская кроватка стояла у окна. Парнишка лет пяти, взобравшись на стул и перегнувшись через край предохранительной сетки, пытался засунуть в пузырящийся рот своего братца или сестренки соску-пустышку.

— Мальчик!

Парнишка оглянулся и слез со стула. Ни тени испуга или удивления не было на его лице.

— Ты что — один дома?

— С братом.

— А где же твои… где твоя мама?

— В магазин ушла, скоро вернется. А папа — в командировке, на Северный полюс уехал. Там очень холодно и много белых медведей. Мама говорит — он надолго уехал.

Младенец в кроватке молчал, посапывая.

— Понятно… Ну, тогда я поздней зайду, через час-другой, ладно?

— Заходите. Я маме скажу. — Парнишка шел следом. — Дядя! А может белый медведь съесть моего папу?

— Съесть папу?.. Да нет! Зачем же ему есть твоего папу?!

Роман дернул головой и… открыл глаза.

Почему непременно двое? Ему было всего двадцать пять. Мог и ни одного не иметь…

Он повернулся на другой бок.