Горел только маленький настольный светильник с абажуром из цветных стёклышек. Отбрасывал витражные блики на столешницу, перекликался с искрами, сиявшими на ромбовидных гранях бокала с тёмным бренди.
Это был особенный момент. Все, кого она сегодня играла, так никуда и не исчезли. Их тени дрожали в углах гримёрки, окутывали её лёгким дыханием и шелестом одежд. Имоджен отпила из бокала и прерывисто вздохнула. Вытянула ноги в тёмных чулках и чёрных бархатных туфлях с пряжками, съехала в кресле без подлокотников так низко, как могла, чтобы подбородок уткнулся в грудь, и вольно раскинула руки. Спина, наконец, расслабилась, и напряжение потихоньку стало уходить.
Когда раздался стук в дверь, она резко выпрямилась. Неужели? Он всё же решил прийти к ней?
Надежда на её лице быстро сменилась разочарованием – в гримёрку вошла его сестра. Оживлённая, вся сияющая, она напомнила ей Филиппа, каким он бывал с нею раньше, до того разговора.
– Что вам нужно? – не скрывая усталости и досады, спросила Имоджен.
– Мисс Прайс, я на минутку, – Оливия поняла, что ей не рады. – Хотела поздравить вас с успехом. Никто, никогда, ни в одном театре…
– Так значит, вам понравилось? – без особого любопытства поинтересовалась Имоджен, но голос её всё же потеплел. – Я очень рада. Это по-настоящему хорошая пьеса, было бы обидно её загубить. Садитесь, – она без церемоний спихнула пучеглазого медведя и придвинула освободившийся стул ближе к гостье.
Оливия присела на край, спросила как бы между прочим:
– Как его зовут? Это мальчик, да?
Имоджен даже бровью не повела.
– Ричард. Ему шесть. Он воспитывается в Йоркшире, в семье моей давней знакомой, покинувшей сцену.
– Ричард, – повторила Оливия и кивнула.
– В честь Ричарда Бёрбеджа, – пояснила Имоджен, улыбаясь. – Он был ближайшим другом Барда и первым в истории сыграл Гамлета. – Помолчав, она с вялым любопытством спросила: – Как думаете, Филипп когда-нибудь простит мне мою ложь?
Оливия неопределённо пожала плечами, не желая причинять боль или давать надежду.
– Но узнали-то вы от него?
– Нет, Филипп ничего мне не рассказывал.
– Тогда кто вам… – Имоджен осеклась и вдруг хрипло расхохоталась: – Ну конечно! Как же я могла забыть! И как вы додумались до этого?
– Сладости. Скандал из-за игрушки, брошенной на сцену. Посылка с детскими вещами, – меланхолично объяснила Оливия.
Имоджен Прайс опять рассмеялась, а потом со страстью, с гневливой усладой, словно ещё не вышла из образа, свистящим шёпотом доверительно призналась:
– Филиппу сказала Люсиль, больше некому! Эта дрянь постоянно вынюхивала, высматривала, чем поживиться и кому как напакостить! О, это была поистине жуткая женщина! – Имоджен воздела руки и закатила глаза. – Если бы вы только её видели!.. Насквозь лживая, порочная. Сказать по совести, я прямо жалею, что собственными руками не удавила эту маленькую…
ebooksa