— Слава богу, нет! Меня оставили в покое. Я не такая важная птица, знаете. Просто переводчик.
София закурила, откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на Гарри. Выражение ее лица было вопросительное, но не враждебное и не подозрительное. Она была гораздо спокойнее, чем у себя дома.
— Вы уедете в Англию? На Рождество.
— Рождество… — Гарри рассмеялся. — Я об этом не думал.
— Осталось всего шесть недель. Наверное, в Англии устраивают большие торжества.
— Да. Но я сомневаюсь, что поеду домой, в посольстве много работы. Вы же знаете, какая сейчас ситуация. В дипломатии.
Он удивился, откуда ей известно про английское Рождество. Вероятно, рассказывал тот парень из Лидса, с которым она познакомилась во время Гражданской войны.
У Гарри снова мелькнула мысль: «А были ли они любовниками? Сколько ей лет? Двадцать пять? Двадцать шесть?»
— Значит, у вас не получится провести праздники с родителями, — произнесла София.
— Мои родители умерли.
— Как грустно.
— Отец погиб во время Первой мировой. Мать сразу после, от гриппа.
— Да, — кивнула София. — Испания не участвовала в той войне, хотя эпидемия была и у нас. Это тяжело — потерять обоих родителей.
— У меня есть тетки и дядя, а еще кузен. Он держит меня в курсе того, что происходит дома.
— Бомбежки?
— Да. Они случаются, но не такие страшные, какими их здесь рисует пропаганда.
Гарри заметил, что при последних его словах София быстро огляделась, и обругал себя за неосмотрительность. Нельзя забывать: они находятся в стране, где нужно тщательно следить за своими речами.
— Простите, — добавил он.
— Я понимаю. А еще кто-нибудь дома у вас есть? — спросила София. — Жена, например?
Гарри оторопел от ее прямоты: