Еда на ужин, как всегда, была превосходна. Они ели и сдержанно беседовали. Томми думал об Ингмарссоне и Миллер. Давление в груди переместилось наверх по шее в голову. Из-за него мозг начинал работать медленно и туго. Томми пил вино спокойно, но быстро – удобный трюк, никто не замечал количества выпитого, как ему казалось.
Маттиас рассказывал о гендерных вопросах. Парень хорошо владел предметом; он громко и уверенно разговаривал с женщинами Томми, сидевшими за столом.
Томми ел, глядя в тарелку; челюсти его активно работали, дыхание через нос было прерывистым. Кровяное давление росло параллельно с болтовней Маттиаса о структурах власти, патриархальном обществе…
Томми пытался думать о другом, отключиться, но проклятый левацкий гундосый голос умника разрезал пространство комнаты на такой частоте, что скрыться от него было невозможно. Такие слова, как «ловушка для женщин», «сексизм», «женский футбол», «либеральные феминистки», «квотирование», «гендерные роли», впечатывались в сознание Томми. Крышка просто треснула, это не поддавалось контролю. Ярость вырывалась из земноводного мозга через голову и наружу из глаз.
– Мелкий занудный засранец, – прорычал Томми, вставая со стула и хватая Маттиаса за челку.
Кусая нижнюю губу, он раз за разом бил парня головой об стол. Тарелка разбилась вдребезги. Девочки кричали; Моника низким, приглушенным и слабым голосом просила его успокоиться. Но Томми не слышал, он действовал решительно и увлеченно – как если б получилось почесать там, куда не добраться. Эмоциональная разрядка подняла ему настроение, принесла внутреннее умиротворение, его окутывало своеобразное тепло.
Томми остановился, взглянул на Маттиаса. Осколки от керамической тарелки прилипли к его лицу вместе с соусом и овощами.
Краем глаза Томми видел, как Моника попыталась встать и помешать ему, но отнимавшиеся конечности не давали ей свободы. Еще некоторое время он продолжал избиение открытой ладонью. Потом отпустил волосы парня и сел обратно на стул, откинулся на спинку, чувствуя себя расслабленно и умиротворенно.
Маттиас был ошарашен. Из носа мощным потоком текла кровь, волосы стояли торчком, раздавленный взгляд блуждал по столу; он не до конца понимал, что только что произошло.
Девочки тихо плакали. Моника пристально смотрела на супруга. Томми заметил, что все еще улыбается. Улыбка была искренней. Она шла от сердца.
– Мне хорошо, Моника, – прошептал он. – До неприличия хорошо.
Она ничего не сказала, просто продолжая безмолвно смотреть. Томми встретился глазами с дочерьми. Когда они отвернулись, в нем зародилось сомнение.
– Ну, ведь нужно же иногда это делать? Чувствовать себя хорошо?
Уверенность в голосе внезапно исчезла.
Тут в кармане у Томми завибрировал телефон. Он достал трубку и сказал по-английски:
–
Ванесса начала плакать громче.
Томми проверил номер, шикнул на нее, чтобы не шумела.
– Да-да, – ответил он в трубку и встал.
Связь барахлила. Он махнул рукой Ванессе, прося ее перестать ныть.
ebooksa