ИСПЫТАНИЕ
В Североморске прямо за нашим домом начинались сопки. Вершина одной доходила почти до плоского серого неба, из которого возникал и сыпался снег. Вершина была блестящей, отполированной санками. Сначала спуск был пологим, потом крутым, почти отвесным, потом была вмятина, похожая на раковину умывальника, из которой санки выпрыгивали и летели по воздуху, а затем, виляя, мчались по ледяной бугристой тропинке между сугробов и останавливались тычком, вонзившись в какой-нибудь из них.
Я боялся съезжать на санках.
Один раз я съехал с приятелями. И ничего не чувствовал от страха. Сначала санки ползли тяжело, с хрустом проваливаясь в полированный снег, а мы перебирали ногами. Санки тронулись, поплыли сами собой, мы задрали ноги повыше, мне захотелось остановить нарастающее движение, но санки ринулись, стали падать, душа во мне оцепенела и съежилась, я перестал себя чувствовать, а очнулся только, когда они замедляли движение. Воздух теплел, становился ощутимым, знакомым. И наконец, все остановилось, пришло на свои вечные места — сараи, дом, сопки, уходящие к морю. Когда мы мчались, все это растворилось в обморочной тьме, а теперь робко обнаружилось.
— Вставай, чего расселся! — закричали мне, выдернули из-под меня санки.
Я, еще не понимая себя, снова пошел на гору. Санки неслись мимо одни за другими. Там сидели ребята и поменьше меня.
— С дороги, куриные ноги! — кричали в санках.
Я постоял на вершине горы, но не мог себя пересилить.
И вдруг понял, что не нужно пересиливать. Не нужно слепо делать, как все.
Я увидел картонку и, поначалу краснея от смущения, примостился на ней. Перебирая ногами, поехал вниз.
Я понимал, что невыгодно выделяюсь, но так мне нравилось, а на санках нисколько.
Картонка не спешила.
Наверное, тогда я начал осознавать, что я из тех русских, которые не любят быстрой езды. То есть украинец.
Я чувствовал себя прекрасно, видел сараи, дом, сопки, уходящие к морю. Главное, ничего не исчезало. Лишь медленно поворачивалось ко мне скрытыми до этого сторонами.
Санки, мелькая, улетали вниз. В санках визжали, блеяли, ухали, иногда санки опрокидывались… И пусть себе обгоняют!
ИНОГДА
Иногда всякое действие, движение, тем более поступок кажутся мне злом. Ведь всякое действие порождает видимые и невидимые последствия. Невидимое проступает, проявляется много позже.
И неподвижность, бездействие не кажется мне добром.
Мне нравятся скрытые, не уловимые глазом движения растущих деревьев, в них слита причина и следствие. Самый красивый танец, самое прекрасное объятие — разветвление дерева — невидимы.
Виден только памятник этому движению.