— За домом жерди лежат, найдешь, — сказала с кровати старуха.
Старик окончательно пришел в себя и улыбнулся зятю:
— Ты б посидел, отдохнул, всего-то не переделать.
— Чего ж сидеть, раз приехал, — ответил зять, — вот только дождь пошел, не повезло…
И правда, своими ставшими с годами дальнозоркими глазами старик увидел, что черные оконца сараюшки наискось перечеркнуты серыми полосками дождя, а клубистая синева неба опустилась и доползла до тополя.
— А ты поищи в сенях одежу старую, — подсказала старуха, — на гвозде висит.
Зять вышел, и старик, посмотрев на старуху, сказал глазами:
«Вот, без слов, без указу сам видит, что надо делать». — «Так и надо», — степенно ответила старуха.
Старик вслух сказал:
— Неудобно все ж — человек на выходной приехал…
Вдруг за окном мелькнул кто-то большой, высокий и темный. От неожиданности старик почувствовал какой-то странный мгновенный страх, и, только когда этот кто-то прошел мимо окна опять, страх сменился облегчением — старик узнал зятя. Он был одет теперь в его, старикову, старую плащ-палатку, которую ветер рвал, развевал и поднимал над ним дыбом. Зять наклонил от ветра голову, и старик наконец догадался, кого он напоминает ему: партизана-разведчика из фильма, который они со старухой недавно смотрели по телевизору, — точно так же на разведчике, когда он полем шел на задание, развевалась от ветра плащ-палатка и лицо его с темными, как у зятя, тенями под скулами было, как у того, сурово…
Ветер бросил в окно мелкую россыпь капель, двор за стеклом растаял в мутной пелене дождя, и в пелене этой где-то за домом послышался звук пилы и топора — зять пилил и приколачивал жерди…
Старуха медленно и тяжело встала с кровати и, шаркая ногами, направилась к печи.
— Встала уже? — проворчал старик.
— Надо ж человека кормить, да и мы с тобой когда чай-то пили?! — ответила она и начала доставать из печи кастрюли, чугун, выставила на стол посуду и принесенную Галиной из магазина четвертушку.
Через некоторое время появился и Анатолий. Он снял у порога сапоги и, прежде чем сесть за стол, подошел к печи, потрогал ее рукой и, оглядевшись, кивнул:
— Вроде протопилась. А то сырость в доме была.
— А холодина какая! — добавил старик. — Мы со старухой ночью тулупами сверху покрылись, чуть не околели от холода. Сейчас-то что! — удовлетворенно сказал он.
Он с трудом поднялся с оттоманки и, согнувшись, мелкими шажками добрался до стола. Села за стол и старуха. Зять откупорил бутылку, спросил:
— Налить, батя?