Флибустьер

— Да ладно? — хмыкнул я, вынимая из перевязи пистолет.

Сухо щёлкнул курок. Хорхе плавно переместился назад, прикрывая мне спину от той парочки. Послышался шорох, испанец вытащил свою саблю из-за пояса.

— Не советую начинать пальбу в городе, капитан, — сказал бретёр. — Сюда махом сбежится вся солдатня.

А для фехтования переулок был слишком тесен. Для шпаги и длинных выпадов в самый раз, но размахивать палашом или саблей здесь будет крайне неудобно. На поясе щеголя висела именно венецианская шпага, и я не сомневался, что он владеет ей мастерски. Насадит меня на шпагу, как курицу на вертел, посмеётся напоследок, передаст ещё какое-нибудь последнее послание месье Леви и покинет этот переулок, как триумфатор. Этого я допустить не мог.

Негодяи медленно приближались, медлить больше было нельзя. Я потянул из перевязи второй пистоль, взвёл, вскинул оба, направляя прямо в ухмыляющуюся рожу щеголя. Он до последнего не верил, что я выстрелю. Я выстрелил. Сначала в щеголя, потом в одного из его дружков.

Щеголь схватился за горло, вытаращился на меня, захрипел что-то, рухнул на колени, а вот во второго я не попал. Оба бросились на меня, размахивая саблями, и мне пришлось выхватывать палаш.

— Хорхе, руби! — выдохнул я.

Я вскинул палаш, защищаясь от неловких ударов, принял их на плоскость клинка, отвёл в сторону, сделал несколько выпадов, заставляя мерзавцев отступить и защищаться самим. Сзади тоже зазвенели клинки, Хорхе тоже дрался против двоих сразу.

Одного я пнул сапогом в живот, отпихивая назад, потом левой рукой выхватил ещё один пистолет и пальнул в упор. Голова пирата взорвалась багровыми брызгами, расплескиваясь по стене, а я тут же шагнул вперёд, догоняя последнего ударом палаша, который рассёк его до середины груди. Минуты не прошло, а три трупа уже стынут на земле.

Я развернулся, чтобы присоединиться к Хорхе, помощь ему точно не помешает. Испанца сумели достать, полоснули по ноге, и он теперь зажимал рану свободной рукой, не отрывая глаз от своих противников. Я тоже уставился на них, стараясь сделать самую паскудную рожу из всех возможных, и демонстративно тряхнул палашом, с которого до сих пор капала кровь.

Разбойники переглянулись, решили, что дело определённо складывается не в их пользу, и с места припустили бежать прочь из переулка. Я выхватил последний заряженный пистолет и сходу выстрелил в спину бегущему. Один из разбойников упал наземь, а Хорхе в этот момент перехватил саблю за клинок и метнул, как дротик, так, что она пронзила последнего из негодяев насквозь.

Я окинул место сражения быстрым взглядом. Ещё пять трупов на моей совести, но это явно была самозащита. Сами виноваты, что с ножами на перестрелку припёрлись. Вот только страже этого не объяснишь. Трупы есть, убийцы есть, а то, что у мёртвых на роже написано, что они тоже те ещё головорезы, так это ничего не значит.

— Уходим, — сказал я, вытирая палаш об цветастую рубаху мертвеца.

— Mierde, царапнули меня, — сквозь зубы процедил испанец.

Он подхватил вместо брошенной сабли другую, сунул за пояс, захромал вслед за мной.

— Он прав был, сюда мигом вся солдатня прибежит, — сказал я. — Уходим скорее.

Пришлось подставить здоровяку своё плечо, иначе он просто не выдерживал темп.

Мы пошли в обратную сторону, прочь от берега, петляя по улочкам и переулкам. Прохожие шарахались от нас, как от чумы, завидев раненого бугая-испанца и капитана в чёрном с бешеным взглядом. Я бы и сам от таких, пожалуй, держался подальше. Скоро здесь точно появятся стражи порядка.

Я увидел высокую каменную церковь, и не придумал ничего лучше, как схорониться там на некоторое время. Это оказался католический собор, довольно мрачный внутри, и статуи печально глядели нам вслед из ниш в стенах. Ровные ряды лавок тянулись от самого входа и почти до самого алтаря. Народа внутри было немного, и наше появление осталось незамеченным. Я указал Хорхе на одну из лавочек в самом тёмном углу, и мы уселись там, чтобы наконец-то передохнуть.

— Дай-ка на рану посмотрю, — шёпотом сказал я.