— Прости, что ослушалась тебя… ты можешь меня за это наказать.
Ангаахай опустила веки.
Оооо, он ее накажет. Так накажет, что она выть будет под ним и умолять его не останавливаться ее наказывать.
В эту секунду распахнулись двери залы и вбежал испуганный охранник, он дико вращал глазами.
— Кто-то… кто-то ранил Киару! Она умирает!
Хан вскочил из-за стола и бросился во двор, за ним следом все гости. Монгол бежал к клетке, видя перед собой лишь черную тушу тигрицы, из-за прутьев в траву стекали ручейки крови. Он резко распахнул дверь, упал на колени, наклоняясь к морде своей девочки. Она еще дышала, но из ее живота, из зияющей кривой раны сочилась кровь, и тигрица вздрагивала в мучительных конвульсиях. Хан протянул дрожащую руку, погладил голову кошки между ушами.
— Я здесь… сейчас боль прекратится. Обещаю. Я здесь.
Примостил ее голову к себе на колени, чувствуя, как каменеют все мышцы, как комок в горле мешает дышать. Рука медленно достала нож из-за пояса. Он уткнулся лбом в бархатный лоб тигрицы и прошептал «прости», когда лезвие мягко и очень быстро перерезало сонную артерию.
Завибрировал сотовый Хана, тот достал его из кармана окровавленными пальцами и глухо заревел так что прутья клетки затряслись от этого рева. На дисплее корчилось в деланных рыданиях лицо Мухаммада. Он растягивал глаза и фальшиво заливался слезами.
«Жалко кошечкууууууу».
Глава 23
— Сукааа! Ублюдок! Мраааазь! Урою!
Хан ревел, вбивая кулаки в грушу, обрабатывая ее со всех сторон, а перед глазами яма, деревянный ящик, в который он сам положил Киару и прикрыл мягким пледом, а потом забил крышку и засыпал землей. Они стояли там втроем Он, Ангаахай и Эрдэнэ. Никто не плакал. Никто, кроме него. Изнутри. Он был привязан к кошке, настолько сильно, что сейчас вместе с дикой яростью ощущал горечь утраты. Долгие годы она была рядом, и он… да, он ее любил.
Гости давно разъехались. А точнее, он на хер всех разогнал. Они бежали из его дома так, что пятки сверкали. В гневе Хан был страшен, он рушил все вокруг. Через час дом напоминал руины. Дед уехал самым последним, не преминув раздать свои указания и запреты.
— Не смей соглашаться на бой. Ты на виду! Ты больше не мальчик для битья под ставки. Ты — наследник империи Дугур-Намаевых, а не ху*в гладиатор!
— Иди к черту, дед! Уходи! Пока я не сказал что-то, о чем мы оба пожалеем!
— Из-за чего? Из-за кошки? Купи себе еще с десяток! Тебя провоцируют, а ты ведешься!
— Уходи!
— Выйдешь на бой — забудь о наследстве!
— Имел я его в зад, твое наследство! Убирайся!