Копьё свистнуло в воздухе и воткнулось далеко в землю.
В мгновение ока, галопом, как безумный, епископ подъехал к стоящему Верханцу и в диком воспламенении копьё, которое держал в руке, бросил ему в грудь.
Брошенное разгневанной рукой копьё пробило несчастного насквозь, тот сделал рукой к нему резкое движение, как бы хотел его вырвать, сконился назад, сполз с испуганного коня и упал на землю. Копьё воткнулось в него, брызнула кровь из груди и лилась изо рта.
Послышался один только крик, короткий, отрывистый, потом всё более тихий хрип, несколько раз Верханец вздрогнул и вытянулся, умирая.
Епископ, который близко подъехал к нему с конём, стоял ошемлённый.
Страсть, которая сделала его убийцей, только теперь, при виде крови, остыла – к нему возвращалось присутствие духа.
Лицо бледнело и менялось.
Он не знал ещё, что ему делать, потому что люди и собаки уже толпой прибежали на поляну.
При виде лежащего Верханца они начали кричать, собаки остановились и осторожно начали вытягивать языки к текущей крови. Она их манила, отгонять никто не думал.
Охотники остановились, поражённые как громом. Епископ, всё ещё дрожа, опустив голову, долгое время молчал над трупом.
Наконец он повернулся к своему старшему ловчиму Дудару.
– Произошла случайность, – забормотал он мрачно. – Я запустил копьё в козла, а этот бездарь подвернулся. Труп взять на коня, завернув в какую-нибудь ткань.
Этот приказ люди ещё выполнять не спешили, когда епископ подумал.
– Зачем возиться с этой падалью, – воскликнул он, – тут выкопать ему яму и похоронить.
Он поглядел на Дудара.
– Слышишь, ты!
Потом повернулся к челяди и, возвышая голос, добавил:
– Он погиб в лесу! Язык за зубами! Кто пикнет, получит то же, что и он!
Он указал рукой.
– Чего стоите? Копайте ему живо яму. Ни рога и ничего с него не снимать, ни к чему не прикасаться! Похороните его как пал!