Лицо имел на удивление весёлое, как будто на свете никакого повода для беспокойства не было.
– Ну что, ксендз прелат, – воскликнул он громко, целуя его в плечо, – как здоровье? Ксендз-епископ о нём заботливо спрашивает.
Старик искоса поглядел, как бы хотел сказать: «Откуда же эта милость?» И сказал коротко:
– Догораю! О здоровье не спрашивайте там, где едва капелька жизни.
– Хо! Хо! – прервал ксендз Шчепан. – Так вы уже десятки лет говорите, но увянете и переживёте нас, молодых!
Ксендз Якоб дал знак рукой.
– Ксендз-епископ приглашает вас на завтрашний день к столу, – докончил прибывший. – Он знает, что не все к нему расположены, но, без разбора, вызывает весь капитул. Велел вас пригласить.
– Но я и с палкой не могу! – отпарировал Якоб. – Не могу, никоим образом.
– А вы должны быть! – поспешно начал Шчепан. – Нужно однажды в капитуле навести порядок. Ксендз-епископ имеет много недовольных, его обкладывают ужасной клеветой. Делают его распутником, насильником, убийцей.
Старец снова искоса поглядел.
– Это клевета! Клевета негодяев! – продолжал прибывший. – Мы все несвятые, но опять же не такие проклятые, как разглашают. Монашка убежала из монастыря? Разве эта первая? Затем возложили на епископа, что он её выкрал. Пусть докажут. На охоте убили его любимого слугу, а разглашают, что епископ его прикончил! Где злые языки распускаются, конца нет. Дальше уже не знаю, что на него выдумают.
Ксендз якоб молчал.
Прибывший с приглашением, может, говорил бы дольше, но, увидев, что старец машинально переворачивает страницы книги, лежащей перед ним, и, кажется, мало его слушает, собрался прощаться.
– Будете у епископа? – спросил он.
– Вы знаете, что я в эту зимнюю пору ни на шаг от избы не отхожу, – отвечал ксендз Якоб сухо.
После ухода посла старик сразу начал молиться с тем равнодушием ко всему земному, которое в преклонном возрасте, когда человек становится чуждым свету, свидетельствует равно о надорванных силах, как о спокойствии духа.
Эта прерываемая размышлением молитва продолжалась около часа, когда кто-то постучал в дверь, и вошёл каноник Янко, как всегда сильно взволнованный.
– Что-то новое, – сказал он на пороге, – ксендз-епископ всех нас, врагов своих, соизволил пригласить на обед. Послы бегают во все стороны, уговаривая, чтобы мы шли.
– А вы? – спросил старичок.
– Ну а вы? – повторил ксендз Янко.