Ганс: «Потому что лошадь дергала ногами вот так. (Ложится на землю и начинает дрыгать ногами.) Я испугался, потому что она громко шумела ногами».
Я: «А где вы с мамой тогда были?»
Ганс: «Сначала на катке, потом в кафе, потом покупали жилетку, потом пошли в кондитерскую, а вечером по пути домой гуляли по парку».
(Моя жена подтвердила все это, а также согласилась, что беспокойство у Ганса появилось как раз после этого случая.)
Я: «Лошадь умерла после того, как упала?»
Ганс: «Да».
Я: «Откуда ты знаешь?»
Ганс: «Потому что я сам видел. (Смеется.) Нет, она совсем не умерла».
Я: «Может, ты просто подумал, что она умерла?»
Ганс: «Нет, наверное, нет. Я сказал так в шутку». (Впрочем, выражение его лица вполне серьезное.)
Так как он явно устал, я прекратил расспросы. Он только добавил, что сначала боялся лошадей, впряженных в конку, а позже стал бояться всех прочих, и лишь недавно – лошадей, впряженных в мебельные фургоны.
На обратном пути из Лайнца мы еще поговорили:
Я: «Та лошадь в конке, которая упала, – какого цвета она была? Белого, рыжего, коричневого, серого?»
Ганс: «Черного. Обе лошади были черные».
Я: «Большая или маленькая?»
Ганс: «Большая».
Я: «Толстая или худая?»
Ганс: «Толстая, очень большая и толстая».
Я: «Когда лошадь упала, ты думал о папе?»
Ганс: «Может быть. Да, наверное».