Затем Шашор налонился к нему.
– Мы прекрасно знаем, кто ты, – крикнул он, – мы как раз тебя там искали. Заткнись, старик, и молчи!
Но Ромлик кричал по-прежнему:
– Чего вы хотите от меня, мерзкие разбойники?
Сикора, который ехал с другой стороны от него, не думал делать тайну из того, зачем его схватили.
– Нам нужно, паничку, ехать с тобой в Золоторыю, – сказал он, – чтобы ты немедленно приказал своим сдать её князю Владиславу Белому. На это есть приказ короля. Влоцлавек он уже взял, свой Гневков отобрал, а вы ему Золоторыю должны отдать.
– Он и вы не дождётесь, бунтовщики эдакие! – крикнул Ромлик. – Приказ короля! Если бы был королевский приказ, вам было бы не нужно так коварно хватать меня. Вы предатели… но я им не буду.
Шашор рассмеялся.
– Как тебя привезём, посмотрим, – воскликнул он. – Это не моё дело. Что мне приказали, я исполнил. Прикажут тебя обезглавить или повесить, просить за тебя не буду.
– Даже если бы вы мне не только угрожали, но и мучили, – вскрикнул Ромлик, – не дождётесь, что я стану таким же негодяем, как и вы. Если бы вас Белых и Чёрных было незнамо сколько, Золоторыи не почувствуете… есть кому её защитить.
Шашор уже с ним ругаться дольше не хотел; подняв голову, затянул известную народную любовную песенку:
Люди, которые знали песню, стали вторить ему, смеясь, и заглушили крики Ромлика, который крутился и проклинал. Тем временем лошадей погнали обратно, спеша с добычей в Гневков. Шашор был доволен и торжествовал, что ему так ловко удалось; Сикора утверждал, что если бы не он, Ромлик наверняка бы ушёл, но он посоветовал заранее окружить дом.
На кричащего и бранящегося старика никто внимания не обращал. Ромлика чуть кровь не убила. Теперь он вспомнил, что силой рвался в Золоторыю, что брат его не пустил, что у него было зловещее предчувствие. Это, к несчастью, сбылось. Откуда тут вдруг взялся Белый князь, не могло поместиться в его голове, – потому что о нём давно ни слуха, ни духа не было. Если бы не Шашор, он бы предположил какое-нибудь другое предательство.
Всё это ему казалось почти страшным сном, но он чувствовал себя ужасно связанным, пытался разорвать верёвки и ранил тело – значит, это был не сон.
Любовная песня окончилась смехом и криками, Ромлик, пользуясь молчанием, снова стал кричать Шашору:
– Говори, разбойник, кто тебя на это надоумил? Ты знаешь, что можешь поплатиться за это жизнью?
– Приказ Белого князя…
– Ты что, вошёл к нему в услужение?
– Я на службе – и молчи! – отвечал Шашор. – Ты вскоре увидишь, что тебя ждёт.
Старика нельзя было принуждать к молчанию, он проклинал и ругался без остановки. Смеялись над обессиленным, а это увеличивало его гнев. Шашор, злой на него, начал издеваться.