Собрание сочинений

– Я тогда учился в медицинском, второй семестр… и на всех моих учебниках стояло имя Петера.

– Как себя тогда чувствовала мама?

– Полагаю, хорошо. Как обычно.

– Весной того года она защитилась.

– Правда? А разве не за год до того?

– В тот же год, – покачала головой Ракель.

Эммануил принялся считать на пальцах, поскольку был готов поклясться, что она защитилась годом раньше, но, с другой стороны, за год до того он поступил в медицинский.

– Хм… – промычал он. – Девяносто шестой, девяносто седьмой… если она защитилась в девяносто шестом… – Так и не разобравшись, он с кряхтением встал, сообщил, что сейчас найдёт экземпляр диссертации, и снова надолго скрылся в спальне.

У Ракели сводило руки, кожа ладоней зудела. Ей тоже пришлось встать и немного походить по комнате. Она не понимала, почему Эммануил придаёт такое значение вопросу, который того не стоит.

Ей хотелось щёлкнуть его по носу за то, что он пошёл перепроверять дату, которую Ракель знает точно – ведь это она брошенная дочь, – но он ей не поверил сразу и не верит сейчас. Хронология ясна как день. Осенью Сесилия работала над диссертацией, в марте защитилась, в апреле ушла. И утверждение, что перед тем, как бросить их, она чувствовала себя «как обычно», вряд ли может быть правдой. Той зимой все полушёпотом твердили «твоя мама работает над Диссертацией», и это означало, что мама занята, ей трудно и её нельзя беспокоить. А потом всё будет хорошо. Надо просто выдержать и дождаться.

Из глубин памяти всплыл эпизод, как пузырьки воздуха с озёрного дна. Зима, игра в снежки во дворе, дети вернулись домой, только когда совсем стемнело. У Ракели насквозь мокрые варежки, выбившиеся из косы волосы прилипли ко лбу, а шапка съехала на затылок. Где-то в квартире звучала музыка. Папа вышел, чтобы помочь ей снять обувь, Элис куда-то исчез.

Ракель положила варежки и шапку на батарею и поставила ботинки на старую сморщившуюся от влаги газету. Куртку повесила на крючок, прибитый на высоте детского роста. Потом прошла в гостиную и залезла на диван рядом с матерью.

Мама провела рукой по векам. Перегорающей лампочкой вспыхнула улыбка, Сесилия спросила хрипловатым голосом: как дела в школе.

– Но сегодня суббота. Я была на улице.

– И как там было, на улице?

– Мы там играли в снежки.

– Вот как. В снежки.

– Что это за музыка? – Ей наверняка будет интереснее говорить о музыке, а не о снежках.

– «Страсти по Матфею» Иоганна Себастьяна Баха.

– О чём она поёт?