С каждого места работы её рикошетило на новое место работы, подчас никак не связанное с предыдущим, и таким образом она оказалась в «Альянс Франсез» [219], который и представляет на выставке вместе с этой душной Хелен. Тема ведь мультикультурализм, напомнила она, заметив его вопросительный взгляд. Их стенд на втором этаже, можно записаться на курсы, и так далее. От его дальнейших вопросов она отмахнулась и спросила о его жизни, но, когда Мартин начал рассказывать об издательстве, Сесилии и детях, Дайана рассеянно рассматривала помещение.
– Здесь мило, – сказала она.
– Да, конечно…
Больше всего его радовала возможность поговорить по-французски. Поначалу было непривычно, но потом язык «развязался». Когда вино закончилось, он спешно попрощался, чтобы она не успела заказать что-нибудь ещё. Извинился, сказал, что завтра рано вставать, что нужно обсудить кое-что с коллегой и так далее, но вот его карточка, и она может ему позвонить, если захочет, – да-да, вот, это его, и ещё один поцелуй в щёку.
Мартин вышел на улицу и направился к Авенин. Сентябрьский вечер, запах дождя и старой листвы. И тут он сообразил, что по рабочему номеру она его всё равно не найдёт, его не будет в офисе. Надо, пожалуй, обзавестись этой трубкой, как у Пера.
На следующий день Париж был повсюду. Вальсирующие воронки листьев на аллее напоминали об осеннем Тюильри. Кофе, которым он обжёг язык, нарисовал в памяти язвительную мадам из ближайшего к их жилищу кафе. В те времена его будничное существование строилось вокруг процесса письма, а не наоборот. Он просыпался, когда хотел, и впереди у него были целые часы для сочинительства. Но поскольку он был молод, у него не хватало ума это ценить, и он не понимал, что всё может измениться. Казалось естественным просидеть четыре часа в кафе, ведь у тебя всё равно останется бо́льшая часть дня. Вино открывалось в любой день, а не только по выходным. И если бы он тогда заглянул на десять лет вперёд, он бы испугался, обнаружив, что в тридцать один год будет пить безалкогольное пиво, чтобы наутро избежать похмелья, засыпать в десять по пятницам и тревожиться в связи с покупкой нового автомобиля.
Юноша в мешковатом свитере, долго и тщательно изучавший их книги, напомнил ему себя самого у книжных развалов вдоль Сены. (Мартин уже решил сделать ему скидку, но он ушёл, ничего не купив.) После обеда ему нещадно захотелось курить. «Голуаз» в киоске не оказалось, и он удовлетворился «Лаки страйк».
В день закрытия он нашёл себе дело на втором этаже и долго искал стенд «Альянс Франсез», но, обнаружив, не увидел там Дайану. Он прошёл мимо, не попросив передать привет.
В тот вечер они с Пером пошли на вечеринку в «Скандик». Пер, излучая блаженство и неиссякаемую энергию, незаметно показывал Мартину разных людей.
– А вон тот… ты что, не слушаешь?
– Слушаю, слушаю. Просто устал.
– Вот, выпей шампанского.
– Мне хватит…
– Пей. В общем… Что я говорил? Так вот…
Было уже очень поздно, когда Мартин сел на велосипед и поехал домой, стараясь сосредоточиться на движении и не петлять. В квартире было пусто и тихо. Соблазняла перспектива лечь спать в одежде, но ему всё же удалось стащить с себя хотя бы джинсы.
В субботу времени подумать у него не было, а растерянность улетучилась, как липкое похмелье или бессонница. Поглотив заветренный салат с макаронами, он снова направился на второй этаж, на сей раз решительными шагами.
По календарю прошла неделя, но на самом деле измерить капризное время было невозможно. Дни растягивались так, что казалось, ещё чуть-чуть – и связь времён порвётся. Часы могли быть бесконечными или пролетать как минуты. 1986-й, долго находившийся на изрядном расстоянии, внезапно приблизился вплотную. Потом, даже глядя в календарь, он не мог с полной уверенностью сказать, сколько это продлилось. Никаких следов. Ни единой заметки. Записывать время их встреч ему было не нужно, даже если бы он отважился. Названные наобум часы и минуты, скорректированные в переговорах, как принято на континенте, пульсировали перед его внутренним взором постоянно. Немыслимо, чтобы для другого человека они ничего не значили.
Они пошли в ресторан, в котором Мартин не был, но о котором читал в разделе «Ресторанный гид». Он приготовил правдивое объяснение на случай, если встретит кого-нибудь из знакомых: это старая знакомая из Парижа, они случайно встретились на выставке.
Наверное, они о чём-то разговаривали. Смотрели друг другу в глаза. В стекле бокалов вспыхивали искры. Белые скатерти, шум. Её бледный затылок. Французский рыбный суп. Счёт, пожалуйста. Недолгая прогулка по чистой после дождя улице. Медленные шаги. Коньяк в баре отеля, как янтарь. Её нога рядом с его. Рука на его руке. Лифт. Скрежет ключа. Ночное освещение в комнате. Широкая кровать, застеленная. Белые бесшумные гостиничные простыни.
Он был уверен, что Сесилия сразу поймёт. Что-то в лице или голосе его выдаст. Но когда она, вопреки всему, повела себя как обычно, он заволновался: что, если она найдёт какие-нибудь компрометирующие улики. Волос? Письмо, обжигающее дрожащие руки взволнованной жены?
ebooksa