Она скрылась за Скансторгет.
Мартин понял, что чем больше пытается не думать о ней, тем больше думает. Он думал о ней, когда ехал в школу на велосипеде, хотя по дороге хотел подумать об интеллектуальном родстве Шопенгауэра и Ницше. В читальном зале вспоминал, как она заводила за ухо прядь волос, и в третий раз не понимал ни слова в «Трактате». Думал, чем она сейчас занимается, когда стоял в очереди к кассе в «Консуме», чтобы оплатить связку бананов, два литра молока, три банки консервированных бобов в томатном соусе, бекон, полкило картошки и две пачки «Лаки страйк». Думал о том, как её тонкие пальцы разминают сигарету, пока Андерс говорил о том, что у США военный менталитет старшего брата, и случайно пролил мясной соус на рубашку. Думал о ней, когда чистил зубы, одновременно пытаясь выдавить прыщ на лбу. Думал, когда засыпал под приглушённые голоса членов книжного кружка, который, подкрепившись красным вином, обсуждал за стеной Маркса. Представлял, как она где-то там потягивается в своей постели.
Когда на Бритту накатывало настроение поговорить о духовном, больше всего она любила порассуждать о Судьбе. Существует ли она? Если да, то это то же самое, что верить в Бога? Дискуссия была безнадёжной, потому что у Бритты не было, по сути, никаких аргументов в пользу существования судьбы, кроме того, что «было бы страшно грустно узнать, что смысла вообще ни в чём нет, и всё на свете случайность».
– Но именно это и есть главный принцип экзистенциализма, – отвечал Мартин.
Бритта обвиняла его в том, что он ко всему «приплетает свою философию», а если он не сдавался и говорил, что у неё нет никаких рациональных оснований для веры в судьбу и что это просто выражение её тревоги из-за бессмысленности всего и так далее, она начинала сердиться.
Иное дело – случайность. Её Мартин готов был признать. Она неизбежный фактор человеческого существования. Поэтому, когда он вспоминал тот апрельский день, у него всегда начинала кружиться голова. Он мог прийти в Университетскую библиотеку на пять минут раньше или позже. Он мог вообще туда не пойти.
Каштаны зацвели на удивление рано, сухой асфальт поскрипывал оставшимся после зимы гравием, на залитой солнцем лужайке возле Нэкрусдаммен сидели, расстелив пледы, студенты и пытались убедить самих себя, что они готовятся к экзаменам. Мартин Берг намеревался провести всю вторую половину дня в компании фон Гартмана, забытого немецкого философа с длинной окладистой бородой. Его «Философия бессознательного» на самом деле в работе была явно лишней, но Мартину хотелось включить сей малоизвестный труд в список источников. Чтобы показать, что он действительно глубоко проработал вопрос о языке и восприятии. Он прочтёт пару глав и найдёт подходящие цитаты…
Библиотекарь написал на бумажке номер стеллажа, и Мартин пытался сориентироваться. Вспотевший и нервный, он ходил по узким проходам и в какой-то момент решил, что, если проклятая полка не найдётся прямо сейчас, он вообще бросит всю эту затею.
И немедленно оказался там, где нужно.
И там стояла она.
Автоматически посмотрев на него, она продолжила осматривать книги. На ней была та же зелёная парка. Джинсы, обрезанные у щиколоток, и тенниски. С внезапной нежностью он заметил, что у неё разные носки: один с красной каймой, а второй без. В руке она тоже держала клочок бумаги.
Мартина поразило то, как сильно билось его сердце, пока он просматривал корешки. Обычно его тело никогда себя так не вело. Наверное, лучше всего отсюда удрать, и как можно быстрее, пока он не сделал какую-нибудь глупость, но тут она взяла с полки книгу, и, прежде чем он успел подумать, с губ у него сорвалось:
– Этого не может быть!
Она подняла на него взгляд:
– Простите?
– О нет, ради бога, извините. Я просто… я ищу именно эту книжку, которую взяли вы. – В доказательство Мартин протянул ей свою бумажку. – И я был абсолютно уверен, что буду единственным человеком в этом городе, который захочет почитать фон Гартмана в такой день. Да и в любой другой, пожалуй, тоже.
Она рассмеялась. Приятным глубоким смехом.
– Вот так, то есть у нас конфликт интересов. – У неё был глубокий голос с лёгкой хрипотцой, джазово-сигаретный тембр.
– Вы первая.
– С минимальным отрывом.
ebooksa