— А глухаря куда же? — спросил мальчик.
— Глухаря? Его мы подвесим вон под той елью… — Оказалось, что дедушка уже срезал ножиком гибкую рябиновую вицу и разминает ее руками. — Чужой поймыш нам без надобности.
— Зря только испортится… — засомневался паренек.
— Да ведь человек, который слопец насторожил, небось явится… — Старик опутал, связал глухариные ноги, повесил его на сухой еловый сук.
От дедушкиных слов, сказанных будто бы и мимоходом, что-то напряглось тревожно в Ваниной душе.
— И тогда мы встретимся с ним? Да, дедушка?
— Да. С ним… Либо с ними.
Шагая вверх по течению ручья, они увидели еще несколько ловушек, тоже настороженных, угрожающе раззявленных, будто суливших мальчику: «Вот я сейчас тебя как цапну!..»
Ваня, не в силах пренебречь этой угрозой, опять швырнул в один из слопцов обломок смолистого пня. Свирепая снасть живо подмяла истлевшую угольно-черную пнину.
— А и пусть… — дед лишь усмехнулся. — Все равно не сезон…
По берегам Торопца вольготно жили глухари. Один, неразбредшийся еще выводок — хлоп, хлоп! — поднялся из-под самых их ног и врассыпную. Потом было слышно, как крупные птицы, шебарша крыльями, опускались на ели. Сюдай залаял. Дед и внук приметили, как почти что одновременно с глухарями, молчком, взлетела какая-то другая птица: тоже пестрая, вроде глухариной самки, но с более широкими крыльями и, руля хвостом, во мгновение ока затерялась в деревьях.
— Ястреб! — опознал дедушка. — Не успел ли уж сцапать кого-нибудь?
Внимательно осмотрели все окрест. И правда: на жестких кустиках брусники лежала убитая птица, глухариха. Ваня кинулся к ней, нагнулся, взял в руки: она была еще теплой, но уже недвижимой. Прощупал, оглядел тельце — никакой раны не обнаружил.
— А ястреб просто на нее камнем — и пришиб, — сказал, подойдя, дедушка. — Вот разбойник-то…
— Что же теперь делать с нею? — растерялся Ваня.
— А что — теперь уже ее не воскресишь… Оставим тому, кто убил. Пускай трескает. Не то ведь, язви его в корень, он еще и другую придушит. Пока что свежая, может, и этой обойдется — хотя мы его и спугнули, — а вот если появится душок, ни за что не притронется…
— Ну-у?
— Это тебе не ворон. Ястребу только свежее подавай.
— Ишь какой!
— Все птицы этого ястреба как огня боятся. Он хоть на земле, хоть в воздухе бьет без промаха, Но зря, без надобности, не погубит, а только на прокорм себе да птенцам.