Он вытащил один колок, вместо него просунул заостренный конец вицы. Дырки на бересте затягивались, заживали будто сами собой. Потом таким же образом, протыкая ножом, обмотал тремя петельными стежками обод с одной и с другой стороны, концы вичек подпихнул под швы и обрезал, сделав их невидимыми. Точно таким же манером сшил и другую сторону: получилось ровненько, гладко.
— А когда лоза подсыхать начнет, она еще туже все стянет, — сказал дедушка, с удовлетворением вертя в руках коробок.
Для ручки была приготовлена береста двух видов. Сперва дужкой из двойной, фигурно вырезанной толстой берестинки дедушка сжал коробок сверху, по свежим кострижным швам, отчего тот сузился в верхней части — так меньше будет высыпаться содержимое, — а потом обмотал наискосок тонкой берестяной лентой, заранее свернутой в клубок. Ведя в одну сторону, дед обвил ручку берестинкой светлого оттенка, затем, ведя навстречу, перекрестил темной. И опять надежно спрятал конец ленты — нигде охвостьев не видно.
Прямо на глазах коробок превратился в ладное лукошко.
Ваня взял его в руки: крепко, словно из дерева выдолблено, ни криви, ни коси, гладко и складно, ручка по руке — в самую пору. И запах свежей бересты ласкает душу.
— Тебе, дедушка, гляжу, ни иголки, ни нитки не надобно? — восхитился мальчик.
— Удалось, ишь, — тоже радовался старый.
После этого Ваня полдня учился мастерить лукошки сам. И рябиновые, и черемуховые вицы испробовал, а сколько бересты извел! Пальцы устали от резанья да натяжки. Но в конце концов и у него получилось. Конечно, не столь красивое лукошко, как у деда, а чуть перекошенное, вихлявое, но ведь получилось же!.. И так приятно было держать вещь, сработанную своими руками. Только что береста росла на березе, а вот прикоснулись к ней Ванины руки — и пожалте: корзина для ягод.
— В следующий раз научу туесок делать, — пообещал дед. — Ежели с умом, из бересты да дерева можно столько всякой всячины сробить! А тут выгода двойная: во-первых, полезную вещь смастеришь, а во-вторых, самому жить радостней, когда что-то в руках твоих получается…
Однако в ненастный день, без яркого солнышка, и настроение у человека унылое, особенно в глуши, в тайге.
После обеда Ваня долго смотрел на хмурые кедры, осыпанные бусинами росы, и всякие скучные мысли полезли в голову.
Он обратился к молчаливо покуривающему деду:
— Ты мне обещал еще порассказать о своей молодости. И о Бисине этом…
— Не забыл? Или скука напомнила?
— Я, дедушка, люблю слушать о давнем.
— И хорошо, так и надо. Коли не познаешь давнего, не уразумеешь и нового. С худым корнем дерево и в рост не идет, и вянет.
— Ты говорил, у Бисиновой мельницы случалось и такое, о чем тяжко рассказывать…
Старик поперхнулся табачным дымом, свирепый кашель охватил его, на глазах выступили слезы.
— Ты бы курил поменьше, — укорил Ваня, в такие минуты ему было нестерпимо жаль деда.
— Оно-то конечно. И совсем бы надо бросить… — Потом, сплюнув, утешил душу тем же табачным дымом. — Ну, а ежели решил слушать, парень, я и впрямь расскажу. Теперь ведь, коли подрос, тебе обо всем следует узнавать помалу…
ebooksa