– Пшешкадзам[103], пани, естем от пан Феликс.
Она молча пропустила в сени.
– Шнег пада?[104] – спросил усатый подтянутый мужик в овчинной телогрейке, расшитой по краю яркой красной ниткой.
– Ни.
– Ходжми[105].
Он оделся и вышел во двор. Прибывшие последовали за ним.
– Чи ты сёстра муй пшиятель. Он фра́нцуз, – обратился он к Эдит, – мисяц пуздней довиджиче его. Если запытам. Зрозумяны?[106]
– Так, так[107], – торопливо ответила она.
– А ты кхинский[108]. Как ест. – Он невежливо направил на Артема длинный узловатый палец, как будто прицелился из нагана, и тот молча кивнул.
Недолгая дорога привела в партизанский блиндаж, замаскированный чащей и снегами почище любых маскхалатов. Проводник немногословно приобнял за покатые плечи командира, кивнул двум бойцам в тельняшках, яростно распивающим что‐то мутное и запаши`стое, шлепнул по заднице пробегающую с закуской деваху и вышел.
– Ну здравствуйте, товарищи, – обратился к новоприбывшим командир, – меня зовут Стефан, я из‐под Львова. Можно сказать, местный. – Он дробно рассмеялся, дрожа холодцом бордовых щек.
Мужики с самогонкой встали из‐за стола, пожали руки и вернулись к своему занятию.
– Вы присаживайтесь, перекусим. – Стефан отодвинул корзинку с чем‐то замотанным в холщовые тряпицы, в ней зазвенело железо. – Эх ты, черти квашеные! Говорил же: сало в патроны не класть.
Артем удивленно заглянул внутрь корзины и вправду увидел патроны, как попало набросанные поверх завернутых в холстину шматков сала.
Командир дал расторопной девке с тугими ягодицами леща, не оставшись равнодушным к ее прелестям, вздымавшимся сзади аппетитной сдобой, и уселся рядом с тельняшками, предлагая гостям присоединиться.
Разговор пошел, конечно же, о войне, о трудностях, о потухающих надеждах и намерении сражаться во что бы то ни стало.
– Вот скоро подвезут взрывчатку, ты по ней специалист вроде?
Вихрастый Сашок кивнул.
– Будем мосты весной подрывать, дороги. Нам пшеготовыване надо, запасные блиндажи вырыть, укрепиться. И если совсем плохо станет, по деревням. Тебе, – он кивнул Артему, – пригляджели семью каких‐то нерусей – то ли узбеки, то ли калмыки. С ними надо свести знакомство. Пан работает в банке, он пригодится. Скажешь, что беженец, спасаешься из красной России. Тебе поверят, сейчас таких много. Если все хорошо пойдет, переедешь жить в Белосток. Зрозумяны?
– Так. – Артему страшно хотелось спать, напряжение отпустило после второй рюмки, и он готов был выдавать себя не только за узбека, но даже за индуса.