– Беглый каторжник народ баламутит, вот и мантулим. Вернее, каторжанка, баба. Две.
По босым ногам пробежали мурашки.
– Лады, мы до соседнего купе, не ахти ночка. – Конвойный отдал Жоке документы, а по тем, что дрожащей рукой протягивал Глеб Веньяминыч, вообще скользнул не вчитываясь.
– Эй, мужики, – окликнул их Евгений громче, чем положено, – а чего нас‐то торкнули, раз бабу ищете? Видно же, что мы не бабы. – Он готовился к длинному монологу, диалогу, импровизации, потасовке, в конце концов, только бы оттянуть встречу конвойных с Полиной и Дарьей Львовной.
Но патруль лишь небрежно махнул рукой и дернул ручку соседнего купе.
– Здорово, бабочки, куды двигаемся?
Оказывается, княгиня с княжной уже проснулись и приготовились.
– Здравствуйте, – ответила мелодичным голосом Дарья Львовна, – мы с дочерью направляемся в Самару. Мой муж Шахов, он едет в соседнем купе.
– Ай складно брешешь! – похвалил малорослый. – А на лицо один в один с беглой каторжанкой. Как тебя? Соня?
– Я вам покажу наши паспорта, – не повышая голоса, продолжала Дарья Львовна.
Глеб Веньяминыч ринулся в коридор, но Жока его не пустил, оттеснил плечом, сам встал за спиной у патруля.
– А нам ваши липовые пачпорта без надобности, и так видно, что жиганские крали.
– Да вы бросьте это, – строго сказал Евгений, – это жена нашего учителя, Шахова она, а это доча их. А вашу блатную я видел, она на три вагона впереди, ее ни с кем не спутать.
– А пошто я должон тебе верить? – озадачился первый, тот, что повыше и не такой разговорчивый.
– Подь‐ка сюды. – Жока бесцеремонно ухватился за ворот его шинели и прошептал: – Может, потому, что я племяш Карпа Матвеича? Слыхал о таком? Из отряда Бурлака.
– Ишь ты, самого Бурлака? А тута што делаешь?
– Задание важное выполняю, государственная тайна. – Жока приосанился, похлопал себя ладонью по карману.
– Лады, ты нам не нужон. А баб задержим, – постановил патрульный.
– Стой-стой! Так не пойдет. Это моя барышня, я ее первый нашел.
– Ну и что? А у меня задание. – Красноармеец оказался неуступчив.