Месье Террор, мадам Гильотина

22
18
20
22
24
26
28
30

Но им возражали Тибодо, Турио и прочие уцелевшие дантонисты. Эти, напротив, требовали амнистии, милосердия и упразднения Революционного трибунала. Болото, как всегда, выжидало.

На трибуну вскарабкался неуклюжий Жак-Луи Давид, обвел зал взглядом и застыл, заметив Александра. Тот не позволил ему прийти в себя, тут же вскочил и во всю силу легких исступленно заорал:

– Правосудия! Правосудия! Мы обещали коммунам положить конец режиму террора!

Его крик словно распахнул ворота: со всех сторон посыпались возгласы поддержки, и уверения растерявшегося Давида в том, что он был грубо обманут Робеспьером, потонули в шуме. Под предводительством Воронина зал скандировал:

– Правосудия! Правосудия! Конец террору!

– Правосудия? – вскочил якобинец Луи-Жозеф Шарлье. – Да, для патриотов! Но террор для аристократов!

Воцарилась тишина. Депутаты переглядывались. Аристократы так давно воспринимались людьми вне закона, да и вообще не считались людьми, что никто не смел заступиться за них.

Только Александр снова вскочил со своего места на галерее и, потрясая кулаками, зычно воззвал:

– Спасем Францию от утопии! Правосудия для каждого! Правосудия для всех!

И такое множество голосов подхватило его крик, что, казалось, рухнет потолок. Больше никто не решался защищать самого ужасающего преступника революции – месье Террора.

Окровавленная, измученная Франция приходила в себя.

XXXVI

– ДОРОГАЯ МАДАМ НОДЬЕ, в последний раз беру ваш хлеб равенства. Мы с дядей уезжаем. Кажется, надолго. Спасибо. Непременно. Я пришел оплатить счет и попрощаться. Всего вам лучшего, дорогая Розали. Одолжите мне Мартина, пусть поможет донести корзину.

Парень не шел, а тащился. Голову опустил, сгорбился. Александру никак не удавалось поймать его взгляд, на вопросы юноша упорно не отвечал.

У порога Воронин забрал у него корзину, крепко тряхнул за плечо:

– Мартин, ты не сможешь жить с этой ношей.

XXXVII

ИЗ ТЮРЬМЫ ГАБРИЭЛЬ вышла рука об руку с Терезой.

У ворот Ла-Форс толпились родные и зеваки. Освобожденных приветствовали ликующими криками. При виде мадам Кабаррюс кто-то крикнул:

– Смотрите, это сама Тереза! Нотр-Дам де Термидор!