Асьенда

Палома шагнула в сад и подошла к курятнику. Я отвернулась.

Да, я умела готовить. Но сколько бы кухарки тети Фернанды ни пытались научить меня, свыкнуться с убоем птицы я так и не смогла.

После того как Палома ощипала и выпотрошила курицу, а я помогла убрать все ненужное и теперь мыла руки, она заговорила:

– И как Андрес покалечил себя на этот раз?

Я прочистила горло и вытерла руки о простой передник, который надела поверх вчерашнего платья.

– Честно говоря… – начала я низким голосом, понадеявшись, что дом нас не услышит. – Падре Андрес попытался изгнать из дома то, что делает его… таким.

Палома понимающе хмыкнула. По всей видимости, упоминание обрядов изгнания рядом с именем ее кузена совсем ее не смутило. Она подбородком указала на полки.

– Горшки для риса там.

Я обошла Палому, пока она доставала топорик для разделки мяса, отыскала горшок и поставила его на огромную плиту. Я вытерла пот со лба – после пронизывающего до костей холода в самом доме тепло кухни ощущалось как нечто чистое и целостное.

– Он ударился головой, – объяснила я. – Удар был таким сильным, что его вырвало, и он не помнит половины из произошедшего. И еще он не может вспомнить молитвы, которым его научила ваша бабушка.

Палома оторвала взгляд от топорика, который держала над куриной тушкой.

– Это нехорошо.

– Боюсь, так и есть. – Я перевела взгляд на горшок. Руки двигались сами по себе, и вскоре аромат подрумяненного риса окутал нас пушистым одеялом. – Как давно дом стал таким?

Ответа не последовало. Палома продолжала резать курицу на мелкие кусочки и, вместо того чтобы ответить, сама задала мне вопрос:

– А как так вышло, что женщина из вашего сословия такая?

– Какая? – переспросила я. Палома хотела сказать «умалишенная»?

– Полезная.

Я уставилась на рис в горшке, помешивая его большой деревянной ложкой. Затем добавила в блюдо специй: пряный запах кумина перемешался с ароматом бурлящего бульона и горячего масла.

Полезная. По тону Паломы было ясно, что это комплимент, но до чего же я презирала, когда тетя Фернанда звала меня полезной. Словно только это мое качество делало меня хоть немного ценной в ее глазах.

Запинаясь, я рассказала Паломе о прошлом своей семьи: о том, как от мамы отвернулись самые близкие за то, что она вышла замуж за моего отца, о том, как мы прибегли к помощи папиной семьи в Куэрнаваке и жили в древнем каменном домике в асьенде, где производился сахар. О том, как папа получил небольшое наследство от этих родственников и, благодаря его успехам в военных делах и продвижению в правительстве, мы поднялись на такой же высокий уровень, что и семья мамы.