Студент

У Алика и Маши Есаковых. Мила вышла замуж. Книжный бум и зарубежная литература. О моем рассказе в журнале и о стихах Алика. Суббота у Лерана. Снова вино и «Guadeamus igitur». «Дженни Герхардт» Драйзера». Разговор о пустяках. Настороженное отношение ко мне.

У Есаковых за год ничего не изменилось, и мне даже показалось, что я никуда не уезжал и прошел не год, а словно приходил сюда вчера. Бабульки сидели на табуретках и резали мелкие дички, которые насобирали под какой-нибудь дикорастущей грушей. Рядом стоял мешок с яблоками, а может быть с картошкой, а на покрытом клеенкой столе выстроились стеклянные банки. Маша с порога бросилась мне на шею, будто роднее меня никого у неё нет на свете; Алик сидел на кровати и читал недавно вышедший роман Кронина «Замок Броуди». Мы обнялись. Алик тут же объявил, что по поводу встречи нужно выпить.

— Вы всегда повод найдете, лишь бы выпить, — недовольно сказала Маша, наверно, имея ввиду всю знакомую мне компанию.

Я достал четвертной и протянул Алику, но предупредил, что зашел ненадолго. Алик с готовностью отправился в гастроном, который находился в двух шагах от их дома.

— Ты уже, конечно, знаешь, что Мила вышла замуж? — спросила Маша, когда Алик вышел.

— Знаю, но не хочу об этом говорить, — твердо сказал я.

— А ты знаешь, что она только тебя любила?

— Если бы любила, замуж не вышла бы.

— Так ты же за год не написал ей ни строчки.

— Это ничего не значит. Я никому не писал… Маш, не трави душу. И давай закончим этот разговор.

— Дурак ты, Володя! — это прозвучало в устах Марии откровенно. — И тебе не интересно, за кого она вышла?

— Не интересно! — отрезал я.

— А она и сейчас спрашивает про тебя, думает, что мы что-то знаем… Кстати, все радовались, когда в «Неве» нашел твой рассказ.

— Верх легкомыслия спрашивать про меня, когда муж рядом, — усмехнулся я, пропуская мимо ушей упоминание о рассказе.

Уловив сарказм в моих словах, Маша замолчала. Я взял в руки книгу, которую читал Алик, и стал листать. «Все читают Кронина и Ремарка. Бум какой-то, — подумал я. — Кто-то, потому что любит литературу, другие, — потому что модно».

Но мы читали, читали все значительное, что появлялось в журналах, читали, вдруг начавших выходить огромными тиражами Уилки Коллинза, Цвейга, Драйзера, Марти Ларни, не говоря уже о Ремарке и Хемингуэе. Так осуществлялась наша встреча с Западом. А если герои Ремарка много пьют, то не нужно забывать, что это «потерянное поколение». Они пили ром, абсент и кальвадос, а мы пили дешевое вино, но, как кто-то сказал, «выпивка служила мостом, соединяющим вычитанное с пережитым».

— Ты изменился, — сказала Маша. — Одет по столичной моде. Ты стал совсем другим.

— Это плохо?

— Нет, почему? Просто ты вообще сильно изменился.

— Маша, латиняне говорили: Omnia mutantur, nihil interit. Все меняется, ничего не исчезает. По одежке встречают человека, когда в первый раз его видят. А вы меня знаете давно. Уверяю тебя, я, может быть, повзрослел и стал серьезнее, но по сути не изменился.