Полинька прыгнула, и удачно, только кисти рук ее хрустнули и страшно заныли.
Волчок смеялся, глядя, с каким усилием поднималась она на ноги.
— А вот я так умею прямо на ноги прыгать, сколько хочешь. Ну, прощай! убирайся скорей… У, у, у! то-то сбесится! то-то сбесится, как узнает, что тебя нет! ха, ха, ха!
И мальчишка прыгал и гримасничал.
— Прощай!
В два прыжка очутился он на воротах, но тотчас же с быстротою кошки спустился и прошептал испуганным голосом:
— Беги, беги скорее! Он ходит по двору с фонарем… ищет, ищет!
Полинька пустилась бежать со всех ног.
Приставив глаза к щели и выждав, пока горбун ушел на другую сторону двора, где росли обнаженные деревья и куда выходило окно с форточкой, Волчок тихонько перелез на двор. Едва успел он добраться до своего подвала, лечь и притаиться спящим, как бледный, дрожащий горбун с фонарем в руке появился на пороге.
И по всему дому начались поиски, о которых горбун говорил Тульчинову.
Полинька бежала, сколько хватало силы, повернув в первую улицу, какая попалась; ей все казалось, что горбун гонится за ней. Наконец страшная усталость заставила ее приостановиться. Улица, в которой она находилась, была совершенно ей незнакома. Кривые, полувросшие в землю деревянные домики местами печально выглядывали среди заборов. Все спало; только шаги Полиньки, резко звучавшие по деревянным помосткам, нарушали тишину улицы. Страх все сильней овладевал Полинькой. Во всю жизнь не испытывала она столько разнородных ощущений, столько горести, негодования, отчаяния, ужаса, сколько пережила теперь в несколько часов, и нервы ее не выдержали. Собственная тень пугала ее, малейший звук вдали заставлял ее вздрагивать; слезы так и навертывались на глаза. «Что мне делать? что мне делать?» — спрашивала она себя с отчаянием. Вдруг вдали показалась черная точка. «Помогите, помогите!» — готова была крикнуть Полинька, затрепетав всем телом; но черная точка скоро получила очертание женщины, и Полинька успокоилась. Она была, высока и шла бодро, сухо кашляя, размахивая руками и бормоча: «Три с полтиной, два с четвертью…», и так была занята своими расчетами, что, поравнявшись с Полинькой, даже не заметила ее.
Лицо, изрытое рябинами, седые нависшие брови, седые волосы, торчавшие из-под чепчика с изорванными кружевами и старомодной измятой шляпки, высокий рост старухи и, наконец, огромный узел, который она держала под салопом, — все вместе произвело неприятное впечатление на Полиньку; однакож она решилась спросить:
— Как пройти в Струнников переулок?
— Господи! — воскликнула старуха, вздрогнув: верно, никак не, ожидала встретить кого-нибудь в такую пору.
— Как пройти в Струнников переулок? — повторила Полинька, побледнев.
— В Струнников? — сказала старуха, пристально оглядывая Полиньку, которая, дрожа, отвечала:
— Да!
— Как пройти?.. гм!
Старуха еще раз оглядела Полиньку и с усмешкой сказала:
— А вот, голубушка моя: иди все прямо, выйдешь на улицу с заборами — все иди, а как поравняешься с сереньким домиком, поверни налево.