813

– В путь! – сказал он. – В Сюрте![5]

– Вот именно, в Сюрте! – воскликнул Сернин. – Господин Ленорман посадит в тюрьму Арсена Люпена, а тот посадит князя Сернина.

– Ты чересчур умен, Люпен.

– Это верно, Вебер, мы никак не сможем поладить.

Во время переезда в автомобиле, который сопровождали три других автомобиля, набитых полицейскими, он не проронил ни слова. Они лишь заглянули в Сюрте. Памятуя о побегах, организованных Люпеном, господин Вебер тотчас отправил его снять антропометрические данные, после чего доставил в тюрьму предварительного заключения при префектуре, откуда Люпена направили в тюрьму Санте. Там его ждал директор, которого предупредили по телефону. Формальности занесения сведений об арестованном в тюремную книгу и личный досмотр были недолгими.

В семь часов вечера князь Поль Сернин переступил порог камеры номер 14 2-го отделения.

– Ваш апартамент неплох… совсем неплох, – заявил он. – Электрический свет, центральное отопление, ватерклозет… Словом, весь современный комфорт… Прекрасно, мы договорились… Господин директор, я с величайшим удовольствием готов снять ваш апартамент.

И он, не раздеваясь, бросился на кровать.

– Ах, господин директор, у меня к вам маленькая просьба.

– Какая?

– Пусть завтра утром не приносят мне мое какао раньше десяти часов… я умираю, как хочу спать.

Сернин отвернулся к стене.

Не прошло и пяти минут, как он спал крепким сном.

Три преступления Арсена Люпена

Санте-отель

I

Случившееся вызвало взрыв насмешек во всем мире. Разумеется, поимка Арсена Люпена стала громкой сенсацией, и общественность не скупилась на похвалы полиции, которые она заслуживала за этот реванш, столь долго ожидавшийся и полностью достигнутый. Великий авантюрист был схвачен. Необыкновенный, гениальный, неуловимый герой томился, как все прочие, в четырех стенах одиночной камеры, подавленный, в свою очередь, той грозной силой, которая зовется Правосудием и которая, рано или поздно, неизбежно сокрушает все встающие на ее пути препятствия и уничтожает замыслы своих противников.

Все это было сказано, напечатано, повторялось, комментировалось, пережевывалось. Префект полиции получил крест Командора, господин Вебер – крест Офицера[6]. Превозносились ловкость и отвага даже самых незначительных сотрудников. Все аплодировали. Воспевали победу. Писали статьи и произносили речи.

Все так! И тем не менее кое-что преобладало над этим чудесным хором похвал, этим шумным ликованием, то был смех, безумный, неодолимый, стихийный, неудержимый и неистовый.

В течение четырех лет Арсен Люпен был начальником Уголовной полиции!!!

Он был им четыре года! Притом был им законно, со всеми правами, которые дарует эта должность, с уважением начальников, благосклонностью правительства, со всеобщим восхищением.