– А ведь она почти доплыла. Обыда… Не могу догадаться. Подскажи, чего не хватило?
Обыда встрепенулась, словно ждала вопроса. Протянула Ярине чашку, от которой шёл мятный пар.
– На, выпей. Внутри-то, поди, всё горит, бушует… А что до русалки… Если бы она была – по-настоящему была, – ты б её вытащила. Но на голос-то только эхо её отозвалось. Разве тебе Вумурт не рассказывал? Все русалки в своё время эхом становятся, улетают из вод… в другие воды.
– Но я же коснулась её. Она была. Там, в чаше. Пальцы… Волосы.
– Ярочка. – Обыда подошла, обняла за худые плечи. – Как много в нас желаний… Порой с такой верой принимаешь желаемое за явь, что кажется, будто оно и вправду есть. А тут, гляди, твоя вера сверху легла на веру Яр-горда. А он взращивал её годами, с тех самых пор, как Туливить к Керемету попала. Вот тебе и показалось…
– Мне не показалось, – тихо, твёрдо ответила Яра. – Как буду в Хтони в следующий раз – попробую её разыскать. Её… Или что осталось от неё.
Шумел лес. Ели над двором смыкались в шатёр, сквозь бреши светили звёзды. Тяжело вздохнула Обыда.
– Ты не войдёшь в Хтонь одна, пока не яга. Чернодверь не откроется.
– Значит, найду способ открыть.
– Никому, кроме яг, не открыть, Ярина. Это не то колдовство, что заставляет ягоды зреть, не то, что лучину зажигает. Это древность, на которой светит солнце, на которой стоит Лес. Не людьми она устроена. Не Инмаром даже. И не тебе её обойти. Если ты не яга – не войти туда.
Ярина не ответила.
– Да и зачем тебе это? – тихо спросила Обыда. – Русалок – пруд пруди. И тех, по ком кто-то в Лесу тоскует, кого уже нет здесь, – полчища. Каждого бросишься спасать – жизни не хватит. Но не это страшно. Страшно другое: не смогла я, видимо, объяснить, что ты главный закон сегодня едва не нарушила.
– Равновесие, – кивнула Ярина. – Я поняла уже, Обыда. Я поняла. Только… забыла. В тот миг забыла.
Обыда поправила на плечах ученицы красный плащ, погладила по косам.
– На руки-то свои смотрела? Кровь ведь не просто так в чашу пошла.
Ярина глянула на ягу, потом в небо. Медленно-медленно подняла к лицу руки. В слабом лунном свете едва заметно блестел на левом запястье браслет – красный, высеченный по коже.
– Вот оно, значит, как, – резко, чужим голосом проговорила Ярина. И тут же спросила, словно маленькая девочка или испуганный серый кеч: – Смоется? Смоется же, да?..
– А руки когда отмоются?..
Не говорить же было «никогда».
Обыда кивнула и отвернулась к избе. Помолчала. Справившись с собой, проговорила:
ebooksa