Самое разумное — догнать и записать номер машины, думал Глушко. Он еще весь был во власти своих воспоминаний. От самосвала хотелось отмахнуться. В конце концов, это всего лишь дорожное приключение.
Но по мере того, как они приближались к деревне, и глядя, как самосвал вдруг стал метаться — кирпичи плясали в кузове, — Глушко терял терпение. Подлец примечателен тем, что он труслив, думал Саша. Храбрость подлеца — отчаяние. Пусть эта храбрость никого не пугает.
Владимир Евгеньевич стонал при виде луж и грязи, исполосованной колесами. Он вел безрассудно, захваченный погоней, но машина, как ни странно, выходила на твердый грунт почти без усилий.
По крыше зацарапали ветки: Басов шел у самых деревьев, где было суше. Карпухин высунул руку и в его кулаке остался пучок узких, матовых снизу листьев ветлы. Виталий не мог так долго оставаться во власти одного чувства. Великанов, не отрываясь от дороги, пихнул его локтем в бок.
Обойдя низину, Басов свернул налево и пересек дорогу. Ребята привстали с сидений, потому что неслись теперь по кочкам: самосвал не уступал дороги. Они поравнялись с кузовом и увидели испуганное лицо шофера. Нет в жизни счастья! Не везет человеку. Басов просигналил протяжно — иду на вы. «Москвич» выскочил на дорогу, на большой скорости рванул к мосту и развернулся боком к самосвалу. Большая груженая машина пыхнула тормозами, остановилась, потом подала назад. Ребята шли за ней неторопливо, только Виталий неизвестно зачем забежал со стороны кузова. Внезапно наступила тишина, и эпизод потерял свою заманчивость охоты. Зарубин, ширкая мокрыми штанами, направился к пеньку, уселся, поддернув воображаемые стрелки. Великанов полез за сигаретами. Овладевшая всеми рассудительность лишала случай блеска и легкости экспромта.
— Ребята, я пошутил, — захихикал чумазый, осторожно открывая дверцу. — Вы меня достанете, я же знал…
— По остроумию — двойка, — оценил Виталий. — Не успеваешь по основному предмету.
Шофер проворно пошарил в кармане и протянул Басову две трешницы.
__ Это ваша и… в общем, к сему…
— Товарищи, пустите нас, — пропищала девица из кабины — тоже еще заступница. — Мы к месту опаздываем!
— Отдай деньги! — запоздало крикнул Дима. — Хорошо бы тебя на собрании шоферов проработать, ибо ты изжил в себе…
— Помолчи ты! — перебил Владимир Евгеньевич. — Руки пачкать неохота. Приличному шоферу можно бы морду набить.
Замызганные три рубля он швырнул в кабину самосвала.
— Ну, что будем делать? — спросил Глушко. Скривился, словно опять зубы свело. — Запишем номер, сообщим инспекции.
— Дать ему все-таки, — неуверенно настаивал Басов. — Свежий фонарь его только украсит. Или кирпич вывалим?
Шофер смотрел на него испуганно — жалкая сморщенная физиономия. Даже раскаяния не было на его лице — примитивного душевного движения, один испуг.
— Пойдем, братва, — предложил Великанов.
— Ступайте, ступайте! — выкрикнула девица из кабины. — Нечего вам тут!
Виталию послышались в ее возгласе воинственные нотки. Во всяком случае, так не капитулируют. А у парня морда, как будто он хотел крикнуть: «Ура, наша взяла!»
Карпухин постучал пальцами по крылу самосвала, стараясь подавить в себе раздражение, и вдруг шагнул к шоферу:
ebooksa