Они свернули налево, попали на вторую аллею и по ней прошли назад. Остановившись у скамейки, он показал ей в сторону церкви. Достал сигарету и сел.
Самого главного он ей не сказал. А самое главное — ему до смерти все надоело. Если бы она предложила сходить на ипподром, он тоже отказался бы. Церковь, ипподром, ресторан, концерт солистов Большого театра, пресс-конференция живого снежного человека, прогулка до Луны в двухместной ракете — на это у него не хватит терпения и вежливости. Пора признаться себе, что он недостаточно решителен. Черт побери эту его боязнь показаться смешным в глазах людей.
Случайно обернувшись, он увидел, как по дорожке торопливо идет девушка. С колен упала коробка спичек, он машинально поднял ее. Девушка подошла ближе, и теперь Николай понял, что не ошибся. Тоня была в темном платье, он никогда не видел на ней этого платья.
— Тоня! — тихо позвал он. — Тоня! — крикнул он и побежал к ней навстречу.
Она испуганно остановилась. Даже отступила на шаг, прежде чем узнала и протянула руку.
— Ты испугал меня. Здесь так тихо.
Великанов не услыхал, а почувствовал, как она всхлипнула. У нее дрогнули плечи и, как у ребенка, перехватило дыхание. Но, прежде чем он решился спросить ее, она сама сказала, что была на могиле мамы. Ему хотелось прижать ее к себе, посмотреть в заплаканные глаза и сказать те слова, которые рождались у него ночами и душили ночами, а по утрам, как у поэта, становились сумбуром.
Они сели на скамейку. К их ногам подбиралась тень от колокольни. Проходили старушки, глядели на них и не глядели. И они, эти двое, замечали прохожих и не замечали.
— Я не знал твою маму, и все же как будто знал…
— Ее в детстве звали Белкой. Мама Белка…
Он взял ее руку. Сейчас Николай не боялся показаться смешным. Почему Великанова не возвращается из церкви? Он не выпустит руку Тони до тех пор, пока жена не увидит, пока не догадается и не выкрикнет свои обидные слова, которых все равно не избежать.
— Я пришел сюда с женой, — произнес он спокойно, — она осматривает церковь.
Тоня сидела неподвижно. Ее немного лихорадило. Она высвободила руку из его рук и подумала, что Николай великодушен. Он добр и несчастлив. С него нельзя требовать даже его обычной рассудительности. В таких случаях рассудительность — удел женщин, которых научила жизнь.
— Я уеду, Коля…
Осталась одна сигарета. Час назад он припрятал ее до трудного разговора с женой. Ломая спички, закурил с жадностью. Усмехнулся — трудный разговор…
— Я ездила к Золотареву. А на обратном пути услыхала красивое название города — Инта. Тебе никогда не хотелось поехать в город с красивым названием?
— Тоня, послушай…
— Шахтерский городок, где-то у самого Полярного круга.
— Я люблю тебя, слышишь?
— Сейчас придет твоя жена.
ebooksa