Трамвай «Желание» (сборник)

Серафина (после паузы). Святая Мадонна! Тело Розарио, а лицо простофили. (Направляется к Мадонне.) О, Мадонна! Мадонна! Поговори со мной. Что? Умоляю, Мадонна! Не слышу! Это знак? Да? Какой знак? Он о чем говорит? О, скажи хоть что-нибудь, Мадонна! Все так странно. (Перестает безрезультатно умолять бесстрастную статую. Затем бросается к буфету, взбирается на стул и достает с верхней полки бутылку вина. Но не может спуститься со стула и стоит, прижимая пыльную бутылку к груди, сгорбившись, беспомощно хныча, как ребенок. Входит Альваро.) Не могу влезть.

Альваро. В смысле слезть?

Серафина. Ну да, слезть.

Альваро. Прошу, синьора. (Берет ее на руки и снимает со стула.)

Серафина. Спасибо.

Альваро. Мне стыдно, что все так случилось. Плакать – не по-мужски. Кто-нибудь видел меня?

Серафина. Никто, только я. А это не важно.

Альваро. Вы такая милая. Даже не драка меня доконала. Я уже с утра был на взводе. (Потрясает кулаками в воздухе.)

Серафина. И я. А что случилось?

Альваро. Моя фамилия Манджакавалло, что значит – «Съешь кобылу». Фамилия смешная, это точно. Может быть, две тысячи лет назад кто-нибудь из моих дедушек так проголодался, что съел кобылу. Я тут ни при чем. Так вот, сегодня прихожу я за получкой, а на конверте не Манджакавалло, а «съешь кобылу» – печатными буквами. Ха-ха-ха, как смешно. Открываю, а там уведомление. Знаете, что это такое? (Серафина сурово кивает.) Уведомление, что вся зарплата удержана. Деньги удержаны – раз, «съешь кобылу» – два, и этот лихач – три. Не много ли за день? Я в ярости взрываюсь, и вот – весь в слезах… стыдно, а что поделаешь. Даже шофер-итальяшка – тоже человек, а человеку… как не заплакать.

Серафина. Да, это хорошо, когда плачется. Я весь день не могла, а сейчас поплакала, и стало легче. Сейчас зашью куртку…

Альваро (облизывая губы). Что это у вас? Вино?

Серафина. Игристое. Из подвала делла Роза. Это семья мужа. Известная фамилия. Сама я крестьянка, а вышла за барона. Даже не верится! Я ведь тогда босиком бегала.

Альваро. Простите за нескромность, а где он сейчас? (Серафина важно указывает на мраморную урну.) Где, не понял?

Серафина. Это пепел его в мраморной урне.

Альваро. О, простите. (Крестится.) Мир его праху.

Серафина. Вы мне его напомнили, когда открывали ставни. Не лицом даже – фигурой. Пожалуйста, принесите мне льда из морозильника на кухне. У меня был такой тяжелый день.

Альваро. Ах, лед. Да, да… лед. Сейчас принесу.

Когда он направляется к выходу, Серафина вновь разглядывает его сквозь сломанные очки.

Серафина. Невероятно! Лицо простофили – а тело мужа.