— Насчет неумехи ты прав, — согласился Лыков. — Ты вроде бы сказал, что оперуполномоченному было нанесено несколько ударов ножом.
— Да, Карагашев так и говорил — несколько ударов… И ему, и всем осведомителям тоже. Всем по нескольку ударов… А что?
— А то, что это тоже не похоже на почерк блатных, — сказал Лыков. — Поверь, блатные умеют убивать с одного удара. С подобным мне сталкиваться приходилось. И неумеху на такое дело они бы не послали. Ведь это же дополнительный для них риск. А вдруг неумеха не справится с делом? Испугался бы или не довел бы дело до конца?
— Оно конечно… — в раздумье проговорил Раздабаров. — По-моему, у тебя есть и третье возражение.
— Как не быть, — усмехнулся Лыков. — Конечно же, есть. И оно такое. Вот убили сразу пятерых осведомителей. И все они были осведомителями оперуполномоченного. Вначале убили их, а затем и его самого. Так?
— Ну, так, — согласился Раздабаров.
— И о чем это говорит? — вопросил Лыков. — Да только об одном: все эти убийства между собой связаны. И не говори мне, что это совпадение, потому что не бывает таких совпадений!
— Да, пожалуй, — согласился Раздабаров. — Не бывает таких совпадений… А тогда я присовокуплю еще одно соображение. Вернее сказать, вопрос. Этот вопрос, знаешь ли, мы с Карагашевым вертели и так, и сяк, а вот ответа на него так и не нашли. Так, может, ты дашь на него ответ?.. Убили сразу пятерых осведомителей. Значит, знали, кого убивали, не так ли? А отсюда вопрос: а как убийцы прознали, что эти пятеро осведомители? Кто им об этом сказал? И, главное, для чего сказал?
— Я тоже думал над этим вопросом, пока ты отсутствовал, — признался Лыков.
— И что же ты надумал? — спросил Раздабаров. — Вот ты мне ответь. Ты тоже бывший оперуполномоченный, а значит, должен это знать. Кто еще, помимо самого оперуполномоченного, может знать о том, что тот или иной заключенный осведомитель?
— Больше никто, — сказал Лыков. — Это секретные сведения.
— Так что же тогда получается? — Раздабаров в недоумении повертел головой. — А получается, что это сам оперуполномоченный перед самой своей смертью и рассказал убийцам о своих осведомителях. Зачем же? Какой в этом смысл? Или, может, этот оперуполномоченный был совсем не тем, кем он хотел казаться? Тогда кем он был? Черт! У меня просто мозги всмятку от этих вопросов! Потому что нет у меня на них ответа! И у Карагашева тоже нет! Может, ответ есть у тебя?
— Может, и есть… — в раздумье проговорил Лыков.
Он не договорил, потому что к ним неслышным шагом подошел невзрачный человек — тот самый, который подходил ночью.
— Я вам не помешал? — учтиво спросил тот.
— Помешал или не помешал, а коль уж ты возник, то говори, что тебе нужно, — сказал Раздабаров.
— Люди видели, как тебя вели вертухаи… — сказал невзрачный человек, обращаясь к Раздабарову.
— Ну, вели, — сказал Раздабаров. — И доставили обратно — целого и перевязанного красивой ленточкой. А тебе-то что с того?
— Ну так куда вели, зачем вели, о чем и с кем был разговор… Люди хотят знать.
— Это какие же люди? — прищурился Раздабаров.