Счастливчики

И залился краской, поняв, что смутился в присутствии Рауля при упоминании Паулы и что Рауль просто подтрунивает над ним, в конце концов, женщины, наверное, тоже храпят, как и все, и удивиться так, как он удивился, значило признаться перед Раулем, что он никогда и видеть не видел спящей женщины, женщины в постели. Но Рауль смотрел на него без всякой насмешки.

— Еще как храпит, — сказал он. — Не всегда, но иногда, особенно если приляжет после обеда. А когда храпят рядом, читать невозможно.

— Само собой, — сказал Фелипе. — Если хотите поболтать немного, заходите ко мне, я мигом приму душ. У меня никого нет, старик ходит читать в бар.

— Сказано — сделано, — согласился Рауль, он научился этому выражению в Чили, оно напоминало ему дни, проведенные в горах, дни счастья. — Ты мне дашь твоего табака, выкурить трубочку, свой я оставил в каюте.

Дверь его каюты находилась в двух шагах, но Фелипе, похоже, воспринял просьбу естественно, как жест, подводившей черту под неловкой ситуацией, после чего можно было спокойно двигаться дальше.

— Стюард — настоящий ас, — сказал Фелипе. — Вы видели когда-нибудь, чтобы он входил или выходил из каюты? Я — нет, но приходишь — и все прибрано, постель застлана… Погодите, сейчас дам табак.

Он швырнул полотенце в угол, включил вентилятор. И пока искал табак, рассказывал, как ему нравится электрическое оборудование каюты, какая замечательная ванная комната, до чего хорошее освещение, продумано все до мелочей. Стоя спиной к Раулю, он наклонился к нижнему ящику комода, поискал табак. Нашел и протянул Раулю, но тот словно не замечал протянутой руки.

— Что такое? — спросил Фелипе, все еще протягивая руку.

— Ничего, — сказал Рауль, не беря коробку. — Смотрю на тебя.

— На меня? Ну…

— У тебя такое тело, девочек, наверное, покорил тьму.

— Ну… — повторил Фелипе, не зная, что делать с коробкой. Рауль взял коробку и, сжав его руку, притянул к себе. Фелипе вырвался, но назад не отступил. Казалось, он больше смущен, чем испуган, и когда Рауль шагнул к нему, он не двинулся с места, только опустил глаза. Рауль положил руку ему на плечо и медленно провел вниз по руке.

— Весь мокрый, — сказал он. — Иди же, помойся.

— Само собой, — сказал Фелипе. — Я мигом.

— Оставь дверь открытой, чтобы разговаривать.

— Но… Мне-то все равно, но вдруг старик войдет…

— А что, по-твоему, он может подумать?

— Не знаю.

— А если не знаешь, значит, не важно.

— Да нет, но…