Последняя сказительница

22
18
20
22
24
26
28
30

Глава шестнадцатая

Когда я возвращаюсь в нашу комнату, капсул уже нет. Их место у стены, как и в спальнях Коллектива, заняли похожие на соты в улье шестигранные ячейки с подсветкой изнутри. В двух норках видны тени Рыжего и Зетты-четыре. Я вползаю в нору по соседству с девочкой.

На пластиковый матрас ручьем льются слёзы. А Хавьера-то за что? Он же был совсем маленький.

Наверное, я бы чувствовала себя лучше, если бы перепрограммирование в моём коге сработало. По крайней мере, ничего бы не помнила, как остальные. Не лежала бы, мечтая умереть вместе с семьёй. Только скажи я Канцлеру, что всё помню, она или выбросит меня, или перепрограммирует. И то, и другое лучше, чем всю жизнь представлять, что же случилось с мамой, папой и Хавьером.

Зетта-четыре хнычет во сне. Без кога они с Рыжим больше не получают загрузки. Она вздрагивает, бьётся о стенку кровати, сотрясая соты.

– Мама, ты же говорила только про один укол! Будет больно!

Я сажусь у себя в ячейке и ударяюсь головой.

У Зетты-четыре не должно быть воспоминаний о Земле. Даже во сне. Почему она помнит маму и поход к врачу?

Я вылезаю из ячейки и бужу её, гладя по руке. Она визжит и отдёргивает руку. Я не могу оставить её в этом аду и толкаю, вынуждая проснуться. Она вздрагивает и поворачивается ко мне.

– Зетта-один, что…

Она хватает воздух, морщит лоб и стучит по нему кулаком, словно пытается что-то вытрясти.

– Странно…

У неё дрожит подбородок.

– Она не настоящая.

Она смотрит на меня со слезами на глазах.

– Да?

Я знаю, что внизу, в трюме, стоит пустая капсула с именем её матери на табличке. И глубоко в душе Зетта-четыре тоскует по той, которую больше не увидит. А мне мама не снится. Зетта-четыре может притвориться, что и боль не настоящая. А вот мне не дано вернуться и поговорить с мамой и сказать, как я жалею, что напугала её тогда, по пути на корабль.

– Ложись спать, – шепчу я Зетте-четыре. – Завтра поговорим.

Она укладывается спать. У неё перехватывает дыхание: хотя она и думает, что это только сон, чувства ещё бурлят. Я размышляю, как бы её успокоила Лита. Может, я только хуже сделаю, как с Хавьером?

В голове эхом отдаётся мамин голос: