Последняя сказительница

22
18
20
22
24
26
28
30

Остаток ночи сна ни в одном глазу – в голове лишь мысль: кто заходил в спальню. Кто видел мой порыв?

Я, не торопясь, заплетаю косу, чтобы не выскочил ни один волосок, вешаю на плечо сумку с собранными образцами и встаю во весь рост первой в шеренге.

Мы выходим из лифта, и я иду через зал к парню с подносом. Дойдя до него, я не пытаюсь вызвать у него улыбку или обменяться взглядами. Откусываю сразу половину порции, словно это пончик, а не еда для лошадей.

Увидев Глиш, менее крупную версию Нилы, с той же самой утренней группой поглощающих биохлеб, подвигаюсь ближе и притворяюсь, что грызу остаток пайка.

– Кто будет следующим? – говорит она. – Разве Лен был менее полезен, чем я?

Я помню, как она говорила, что они с Леном были в одной творческой группе.

Человек с широко поставленными глазами, «рыба-молот», её толкает.

– Ты хочешь сказать, Глиш, что желаешь пожертвовать собой ради Коллектива.

Он оглядывается и понижает голос. Один человек откашливается и нервно уходит.

Рыба-молот продолжает:

– Без Коллектива были бы войны и голод. Наше единодушие и согласие во всём гарантирует, что мы никогда не вернёмся к распрям.

Он поднимает кусок биохлеба.

– Никогда не будем голодать, потому что Коллектив искоренил различия и завышенные требования.

Откуда ему знать? Он ведь никогда не был в музее и не видел произведений искусства от Сезанна до Сэвиджа, от Баския до Кало. Никогда не пробовал разнообразные кухни мира: от удона, японской лапши, до пасты букатини, от ирландской тушёнки до пепиан, гватемальского рагу. Повторяй, не повторяй бесконечно одно и то же вовсе не значит, что это истина. И неожиданно я понимаю, что такое догма.

Рыба-молот бросает взгляд через плечо Глиш. Я прослеживаю за ним, благо это недалеко. Нила и Брик смотрят и слушают за спиной Глиш.

Мне хочется её предупредить, но Глиш уже снова говорит:

– Ни одна из наших работ или служб не важна, если мы не пожинаем её плодов…

Она резко замолкает. И, повернувшись, видит тех, кто стоит за ней.

Нила кивает Брику, и тот уходит.

Окружающие цепенеют, как стадо оленей в свете фар.