Конечно, на платформе они заметно выделялись — в военных куртках, раздутых брониками, и с касками на головах. Как Штирлиц с парашютом за спиной на улице Берлина. От странной парочки шарахались. В том числе, из-за непередаваемого запаха подземелий. Хейша определилась по локации.
— До памятного места нам проехать три станции, — сообщила.— –Телефоны там имеются.
Максим кивнул. Развязка приближалась.
— Ты мне веришь? — спросила Хейша, когда оба вышли на нужную платформу.
— Вполне, — сказал Максим. — Почему спросила?
— Я могу получить приказ, который не понравится. Но обязана его исполнить. Например, прострелив тебе ногу для повышения сговорчивости.
— Что ж, целься в левую. Она как будто менее любимая, чем правая. Ты выстрелишь?
— Не знаю. Не хочу терять твое доверие. Пошли. У нас всего минута на разговор. Иначе засекут местонахождение автомата. У тебя нет мелочи?
— И крупных денег тоже. Мне их не давали. На БТРе отвезли бесплатно.
Хейша решительной походкой направилась к нищему на перроне. Опустившись перед ним на корточки, сказала что-то и поднялась с монеткой в пальцах.
Автоматы нашлись у эскалатора — висели на стене. Хейша поманила Макса пальцем и взяла трубку так, чтобы оба слышали, что говорят на том конце.
Лоб Максима прижался к ее теплым темным волосам.
Гудки…
— Слушаю, — ответ «Лубянки».
— Папа! Я на станции, где в детстве уронила куклу на рельсы, а ты бегал за дежурным, чтобы ее достать.
— А этот недоносок?
— Тут. Выбирались вместе.
— Держи его на мушке. В дело вмешался президент. Приказал доставить эту сволочь. Жди, мы скоро будем!
— Я поняла.
— Он не убежит?