Её тёмные крылья

– Ты его не украл, – поправляю я. – Он был отдан добровольно. Я тогда даже не успела выпить вина.

Бог снова улыбается, и на этот раз улыбка достигает его глаз.

– Я рад узнать это.

– А сейчас? – спрашиваю я. – Я готова к тому, чтобы меня нашли?

– Я думаю, это не мне решать. – Он поднимает руку, чтобы прикоснуться к моей щеке.

Я слышу шаги, и Аид отпускает меня, поворачиваясь, чтобы кивнуть кому-то. Я замечаю Лодочника, направляющегося к нам в сопровождении тени юноши.

Тень смотрит сначала на меня широко открытыми глазами, затем замечает Аида и сжимается.

– Иди, – велит ей бог, и тень проскакивает мимо нас. – Харон отвезет тебя на остров.

– Все будет в порядке? – спрашиваю я. Мне не хочется беспокоиться, но мы оставили Бри в саду в компании трех весьма разъяренных фурий, за которых я тоже переживаю. За всех них. И хотя ни одна из них этого не заслуживает, нельзя просто взять и отключить любовь. Я хотела бы, но не могу.

– Никто из них по-настоящему не пострадает, – отвечает Аид, но мы оба знаем, что это не тот ответ, который мне нужен. – Прощай, Кори. – Бог наклоняется и оставляет поцелуй на моей щеке. Я ощущаю его прохладу, и на секунду мне хочется прильнуть к нему и остаться там навсегда.

Затем Аид разворачивается и уходит прочь, а его тени спешат за ним, словно толпа придворных.

Лодочник молчит, пока мы идем вдоль пустынного причала, и я благодарна ему за это: у меня нет сил даже на элементарную светскую беседу. Когда мы достигаем одинокой лодки, пришвартованной в самом конце, он протягивает мне руку и помогает взойти на борт. И только пристроившись на корме, понимаю, что прежняя «я» отпрянула бы от его костлявых пальцев или заставила бы себя принять их из вежливости, дрожа от осязания его холодной кожи.

Но сейчас, вероятно, отпрянуть от чего-то нечеловеческого было бы лицемерно с моей стороны, не правда ли?

Кончики моих пальцев до сих пор покалывает в том месте, где недавно когти – мои когти – пронзили их насквозь. Никаких ран, нет даже покраснений, но когда я сжимаю пальцы вместе, то ощущаю такую же яркую и жгучую боль, как и ожог. Плечи тоже ноют, и я вращаю ими, пытаясь прогнать боль, будто это не более чем отголосок неудачной позы во время сна. Я провожу языком по зубам и по ранам, что они оставили. А затем пробегаю языком по тому месту, где губ касался палец Аида.

– Готовы, госпожа? – спрашивает Лодочник, его голос шелестит, словно ветер в мокрых листьях.

«Да. Нет». Я хватаюсь за край скамьи, посылая волны боли в свои ладони, и киваю. Готова, как никогда раньше.

Лодочник использует весло, чтобы оттолкнуться от причала. Впереди нас ворота в страну мертвых бесшумно распахиваются, посылая волны биться о борт лодки, и я запоздало понимаю, что я первый в истории человек – за исключением Лодочника, – кто выплывает из Загробного мира. И эта мысль не приносит мне никакой радости. Я не восторгаюсь, не ликую от того, что наконец-то возвращаюсь домой. Чувствую одну лишь тупую боль, так похожую на боль от разбитого сердца.

Когда мы проходим под башнями, я слышу низкое утробное рычание и поворачиваюсь, замечая высоко в тени шесть красных светящихся глаз, следующих за нашим путем. Я знаю, что это такое. Оно затихает, когда я встречаюсь с ним взглядом и осматриваю его, представляя себе три головы, опускающиеся на огромные лапы, чтобы отдохнуть. Глаза продолжают зорко следить за нами, пока мы проплываем, а я продолжаю смотреть на него.

Когда мы оказываемся за воротами, я оглядываюсь и вижу, как они закрываются. Мое сердце гулко стучит в груди, ускоряясь, когда что-то мелькает в одном из окон левой башни, чем привлекает мое внимание. Я замечаю часть бледной щеки и лба, обрамленных тенями, и один темный глаз. Я не машу рукой, и он тоже, но я не отвожу взгляд, пока бог полностью не растворяется в небытии. Тогда я снова смотрю вперед на надвигающийся к нам горизонт.

Мы движемся по Ахерону среди гор, и я, вспомнив об Эребе, хочу, чтобы мы проплыли мимо него, пусть это и глупо. Вряд ли фурии сидят на крошечной прибрежной полосе, ожидая, когда мы будем проплывать мимо, чтобы помахать мне рукой и пожелать счастливого пути. Я представляю, как они ныряют с небес и втроем атакуют лодку, чтобы похитить и вернуть меня домой, затягивая в клубок из них и их перьев, чешуи и когтей. И я бы позволила им, вот в чем дело. Даже после всего. Благодаря фуриям я буквально приняла монстра внутри себя, и ему понравилась компания. Нам нравилась их компания.