Эр-Рияд, означающий по-арабски «сады», в Средние века и в самом деле был крупным оазисом, лежавшим в сердце аравийской пустыни. Столетиями через него проходили главные караванные пути полуострова, а также находились самые оживленные рынки. Аль Сауд сделал Эр-Рияд столицей, но до его смерти тот оставался все таким же небольшим средневековым восточным торговым городом. Все изменилось при его наследниках: сюда перенесли министерства и офисы крупных компаний, за которыми потянулись и люди. Всего за одно поколение население столицы выросло почти в двадцать раз, достигнув к середине восьмидесятых отметки в три миллиона человек. Такой наплыв не мог не сказаться на природе — довольно быстро некогда великий оазис превратился в обычную пустыню с редкими островками засыхающих пальм, но в современном мире — с небоскребами, водопроводом и кондиционерами — это уже не имело никакого значения. Весь Старый город в Эр-Рияде словно был отстроен в тон желто-серой пустыне — его старинные крепости, дворцы и музеи, впрочем, так же как и новые многоэтажки, были возведены из камня желтого цвета. Место резиденции королевской семьи около Эр-Рияда не раз менялось, каждый раз оставаясь тайной за семью печатями: весь периметр резиденций монархов был окружен кольцами охраны как минимум за километр, а в XXI-м веке их фото из космоса на картах Google были намеренно стерты. Зато было более чем хорошо известно здание, где вот уже полтора века заседало саудовское правительство, — в особо торжественных случаях в него пускали даже западных журналистов. Это был грандиозный замок пустыни, с башнями из массивного желтого камня — бывшая крепость Каср-Аль-Хукм.
Прибывшие на совещание с королем министры и особо приближенные персоны (почти все — Саудиты) приветствовали сиятельного короля Фахда, почтительно склонив голову. Делегация вошла во дворец через королевские ворота с северной стороны. Первый внутренний двор с бассейном был как всегда окружен церемониальной охраной — высокими мужчинами в белых одеждах и платках в красную клетку со старинными кинжалами на поясах. При виде короля они выполнили несколько движений, похожих на танцевальные, и застыли в позе покорности, как того требовал этикет. Дальше вел длинный коридор с высоким потолком, по обеим сторонам увешанный большими коврами старинной ручной работы, который переходил в следующий двор, с мраморными колоннами и хрустальными люстрами. Одна из дверей вела в обязательную в любом здании Аравии роскошную комнату для молитв. Посреди нее стояла изящная купель, куда по тонкому извилистому желобу стекала чистейшая родниковая вода — это было место для омовения монарха перед намазом. Другой небольшой зал назывался комнатой коронаций — именно здесь в присутствии всего нескольких человек, в мистической атмосфере, проводилась строго закрытая церемония передачи королевской власти. Наконец, сразу за третьим роскошным прямоугольным залом находился королевский меджлис — комната, где монарх, сидя по бедуинской традиции на полу, выслушивал министров и принимал важные государственные решения. Так было и в этот раз — король Фахд, обожавший все западное и современное, в глазах своих подданных, наоборот, во всем подчеркнуто старался выглядеть ревнивым хранителем саудовских традиций. Предметом чрезвычайного заседания правительства был предстоявший визит короля в Вашингтон на встречу с президентом США в Белом доме.
По обе стороны от монарха восседали два его самых близких друга и соратника. Одним был принц Мохаммед бин Абдулла, его двоюродный брат, благородных кровей, но не претендовавший на трон, в том числе поэтому пользовавшийся особым доверием Фахда. Другой — большая редкость в элите — и вовсе не был Саудом, хотя его клан, пожалуй, самый доверенный и приближенный к королевскому. Этот человек был талантливым бизнесменом, владел главной строительной компанией страны, которая без конкурса получала государственные подряды почти на все — от роскошных дворцов Саудитов до возведения нефтеперегонных заводов, офисных небоскребов, школ и больниц. Конечно, львиная доля прибыли возвращалась монарху. Если бы эта компания была публичной, то ее владелец, долларовый миллиардер, занимал бы весьма высокое место в мировом списке Форбс. Но дела корпорации велись строго приватно, ее отчетность никогда и нигде не публиковалась, поэтому фамилия Салема бен Ладена остальному миру ровным счетом ни о чем не говорила.
Король Фахд предложил выслушать доклад Ахмеда Ямани — министра нефтяной промышленности, любимца короля Фейсала, назначившего его на этот высокий пост, когда тому было всего тридцать. Ямани был умен, решителен, выглядел представительно, был всегда одет в сшитые на заказ костюмы: его подчеркнутый западный лоск импонировал Фахду. Ямани говорил тихим голосом, но настолько веско, что даже короли редко перебивали его. Его любимой поговоркой было «если вы думаете только о настоящем, значит, вы — в большой беде». Король Фейсал при жизни наградил его сказочным состоянием, и лишь немногие запомнили странный факт, что застрелившего короля племянника привел на тот злополучный прием именно Ямани. Отчет министра был как всегда емким, заняв не больше десяти минут. Ситуация и так ясна. Цикл рекордно высоких цен на нефть окончился в 1982 году. Развитые страны к этому моменту успешно внедрили энергосберегающие технологии, а большинство их граждан пересели на малолитражные автомобили. С другой стороны, многие страны, ранее не игравшие роли на нефтяном рынке, показали бурный рост добычи. В результате нефти в мире вдруг снова стало слишком много. Саудовская Аравия ответила на это единственным, чем могла, — снизила добычу. Вместо семи миллионов баррелей в день она теперь добывала меньше двух. Это позволило еще три года поддерживать цены, но главные барыши с рынка теперь снимали другие производители нефти — прежде всего Советский Союз, с его все более отсталой, неэффективной экономикой и дряхлеющими руководителями. За счет высоких цен на нефть, державшихся искусственно благодаря снижению добычи Саудовской Аравии, Советы по-прежнему могли производить тысячи новых танков и ракет. Если бы дело продолжалось так еще пару лет, то Саудитам для поддержания цен пришлось бы совсем прекратить добычу нефти, что было бы, разумеется, полным нонсенсом. Свой доклад Ямани закончил кратким резюме:
— Штаты будут требовать от вас, великий Хранитель двух святынь, увеличить добычу нефти, чтобы обрушить цены. Это будет настоящий удар под дых Советам. Они его заслужили.
Король Фахд в ответ резко вспылил:
— А какой нам-то от этого прок? Бюджет королевства и так в последние годы трещит по швам. Народ вот-вот начнет проявлять недовольство. Это же элементарная арифметика. Допустим, мы увеличим добычу вдвое, это вызовет панику, и цена упадет в три раза. Таким образом, наши суммарные доходы уменьшатся еще сильнее! Американцы как всегда заставляют плясать всех под их музыку, а остальные при этом терпят убытки!
— Мы не знаем пока точно, насколько упадет цена. Если даже она снизится в разы, то, скорее всего, ненадолго. Через год-два рынок нащупает новую точку равновесия. За это время лишние новые производители сойдут со сцены, и рычаги власти над рынком нефти снова будут в наших руках.
— Надо все еще раз хорошо обдумать. Мы можем своими руками срубить сук, на котором все держится. Это особенно опасно сейчас, когда враги находятся у нашего порога.
Тему нефти, с которой всегда начинались заседания правительства, сменила международная политика. Даже Израиль, ненавистный многим арабам, никогда не вызывал в Аравии такой беспредельной ярости, как шиитский Иран, главный противник Саудитов в мусульманском мире.
— В Ираке дела идут совсем плохо. Иран вот-вот захватит Басру, а с ней и порты, и месторождения, и нефтяные терминалы. Я буду говорить с Рейганом о том, чтобы они наконец остановили этих распоясавшихся головорезов. Если персы захватят Ирак, то следующей целью аятоллы будем мы. Хомейни ничто не остановит.
Доклад министра о внешнеполитической ситуации в основном концентрировался на ситуации в Афганистане. Братья по вере из этой горной страны пятый год вели тяжелую, неравную борьбу с невероятно мощной Советской армией. Казалось бы, немотивированная агрессия Советов в отношении этой страны во многом объяснялась личными чувствами Леонида Брежнева. В ходе переворота и гражданской войны был убит близкий друг Брежнева, глава народной партии Афганистана М. Тараки. Изначально войска были введены для решения точечной задачи — взятия штурмом дворца его убийцы Амина, провозгласившего себя новым правителем страны. Задача была выполнена советским спецназом образцово быстро и эффективно: считавшийся неприступной крепостью дворец, охраняемый сотнями боевиков, был захвачен всего за сорок минут, а Амин — ликвидирован. Почему Советская армия осталась в Афганистане и после этого — один из главных открытых вопросов новейшей истории. Советы вошли во вкус и остались для того, чтобы поддерживать дружественный им режим, который не принимался афганским народом и рухнул в конце восьмидесятых сразу после вывода Советской армии. Оккупация продлилась десять долгих, бессмысленных лет. Советский режим нес тяжелые потери: финансовые и военные, но больше всего пострадала его «миролюбивая» репутация в глазах всего мира. Отряды исламских «борцов за веру» — моджахедов-шахидов — поначалу состояли только из афганских партизан, а их нападения на советские гарнизоны были подобны редким комариным укусам. Все изменилось в 1983-м, когда президент Рейган с помпой принял лидеров афганского сопротивления в Белом доме. Уже в следующем году боевики получили новейшее оружие, а их ряды пополнили добровольцы из всех арабских стран, после чего вся страна ощетинилась укрепрайонами моджахедов, а советские потери выросли на порядок. К февралю 1985-го стало ясно, что скорый вывод советских войск из Афганистана неизбежен. Король Фахд, воспринимавший события в этой стране как личную трагедию и жертвовавший сотни миллионов долларов на поддержку сопротивления, ясно понимал в то же время, что, если Америка прекратит поставки оружия, ситуация в войне сразу развернется в сторону Советов.
— Салем, друг мой, скажи, ты по-прежнему следишь, чтобы наши деньги шли в Афганистане по назначению?
Бен Ладен ответил своему королю легким поклоном головы:
— Ваше величество, можете не сомневаться в этом. Как только американцы стали поставлять нашим братьям оружие через Исламабад, пакистанцы пытались оставить часть его у себя, считая это своей справедливой наградой за то укрытие, которое они дают моджахедам. Как вы знаете, в Пакистане с начала войны находится мой племянник Усама, который после смерти брата стал мне как сын. Горжусь им всей душой перед Всевышним! Он мог бы купаться в роскоши и золоте, а вместо этого живет в грязи пакистанских лагерей, зимой спит почти на льду под открытым небом! Я рекомендовал американским военным послам вести дела с Пакистаном только через Усаму, и с этого момента все оружие стало без задержки поступать нашим братьям. Скоро они победят неверных, освободят святую землю своих предков! Иншалла!
Специальный мальчик разнес на подносе ароматный травяной чай. Время подходило к полудню, и по всему дворцу громко разносился шум вентиляторов — в сочетании с естественной циркуляцией воздуха через сотни микроскопических дырочек в стенах этого хватало, чтобы даже в полуденный зной в залах царила приятная прохлада. Король Фахд улыбнулся своему другу в ответ. Он больше не сомневался, что его визит в Вашингтон не будет напрасным.
— Иншалла!
Через небольшое окошко в стене дворца в самом центре Рима было видно сразу три государства. Если смотреть через него прямо, можно насладиться видом грандиозного, самого большого на Земле купола собора Святого Петра в Ватикане. Слева и справа проходила оживленная улочка старого центра Вечного города, по которой туда-сюда постоянно сновали туристы, и она, естественно, принадлежала Италии. Третьим государством было само это великолепное здание XVII-го века, хотя об этом факте знали немногие. Точнее — это было известно лишь избранным. Оно не было признано ООН — только потому, что в этом не было ровно никакой необходимости. Гораздо более важным было то, чтобы подданные этого государства признавали ООН и не возражали против существования такой организации.
Орден госпитальеров, он же орден мальтийских рыцарей, был основан почти тысячу лет назад, сразу после завоевания крестоносцами Иерусалима. Его целью была забота о неимущих, больных или раненых христианах-пилигримах, совершавших паломничество к Гробу Господню. Позже этот орден стал военно-рыцарским и был призван защищать Святую землю. Тогда же римский папа признал полный суверенитет ордена от любых государств и даже церкви, и этот статус с тех пор никогда не был отменен. В XX-м веке подданными ордена числилось около десяти тысяч человек со всего мира. Каждый из них мог легко отказаться от основного гражданства и перестать платить налоги, но большинство все же предпочитало этого не делать, чтобы избежать лишней огласки. Госпитальеры владели дворцами в странах Южной Европы, у них даже была собственная валюта, хотя, разумеется, главная цель их ордена была совсем иной. В ордене всю тысячу лет существовала строгая иерархия: его граждане разделялись на членов третьего, второго и первого класса, причем каждый класс также делился на подкатегории. Члены первого класса носили титул Рыцарей Справедливости, или Признанных Рыцарей. Присвоение этого титула было торжественным событием, которое сопровождалось средневековым ритуалом. Меч Признанного Рыцаря даровал сам Великий магистр ордена, избиравшийся, как и римский папа, пожизненно. Ритуал проходил в старинном рыцарском зале дворца на виа Кондотти при свете огромных свечей. Присутствующие были одеты в длинные черные мантии с белым, похожим на звезду мальтийским крестом на груди.
В этот июньский вечер в Признанные Рыцари был посвящен американец, состоявший в ордене уже более двадцати лет. Со стороны обряд в этот раз смотрелся немного комично, ибо внешне этот человек являлся полной противоположностью книжного образа прекрасного, стройного и мужественного средневекового рыцаря. Он был уже довольно пожилым, полным, страдал одышкой, а его седая голова стремительно лысела. Водянистые, почти рыбьи глаза за толстыми стеклами очков в дешевой пластмассовой оправе делали его облик слегка неприятным. Но что-то в нем было такое, что не позволяло смотреть на него снисходительно. В каждом его резком неловком движении ощущалась серьезная, почти маниакальная решительность. Этого человека звали Уильям Кейси, он руководил кампанией республиканцев по выдвижению Рейгана в президенты США, а после успешных выборов назначен директором ЦРУ. Большая часть высшей американской элиты тайно входила в старинные масонские организации, но впервые в истории чиновник США такого ранга стал, по сути, официальной правой рукой главы великого тайного ордена.
ebooksa