Мировое правительство

22
18
20
22
24
26
28
30

Доллар был привязан по твердому курсу к определенному золотому содержанию. Все остальные денежные валюты мира теперь котировались только к доллару через систему обменных курсов. Поначалу эта система работала бесперебойно: огромные запасы золота в Форт-Ноксе были наилучшим обеспечением американской валюты, и доверие к доллару в мире довольно долго оставалось почти безграничным. Следующие двадцать лет после окончания войны мировая экономика росла в расчете на душу населения самыми быстрыми темпами за всю историю человечества. Никогда еще не было такой разницы в благосостоянии и уверенности в завтрашнем дне у отцов и детей, как в те годы. Родители, чья молодость пришлась на кризисные тридцатые и военные сороковые, привыкли работать с раннего утра и допоздна, считая счастьем уже хотя бы обеспеченный сытный семейный ужин каждый вечер и крышу над головой. Но их дети, выросшие в пятидесятых и переживавшие расцвет молодости в шестидесятые, просто не понимали такой убогой, с их точки зрения, жизни, бросившись с головой в современную музыку, путешествия, философию, рок-фестивали и многое другое. Как это уже не раз бывало, многим казалось, что вот теперь наконец настала золотая эпоха человечества и дальше все будет только лучше.

И как всегда, как раз в момент наивысшей эйфории на небе вдруг стали собираться свинцовые тучи. Убийство Кеннеди, война во Вьетнаме стали лишь первыми тревожными звонками. Довольно долго экономика США держалась на высоте благодаря большому запасу прочности. Но все когда-то заканчивается. В 1968-м, во время циклического спада и заодно на фоне пятого года безумной войны во Вьетнаме, инфляция доллара, еще с двадцатых годов ни разу не превышавшая два процента в год, вдруг скакнула до шести процентов, а дефицит бюджетов страны всех уровней вырос до невиданных масштабов.

То, что доллар теперь качается, как колосс на глиняных ногах, было понятно уже давно. Рыночная цена золота намного превысила официальный курс обмена. Но американцы хитрили до последнего: не отказываясь от официального курса, они разрешали иностранцам менять доллары на золото по низкому курсу лишь в одном месте: в тесном подвале нью-йоркского отделения Федеральной резервной системы. Золото там надо было заказывать за много месяцев вперед, а лимит выдачи желтого металла в день был ничтожно мал. Эта нехитрая уловка, защищающая золотой запас страны, могла работать еще десятилетиями. Но тут в игру вступил самый смелый и решительный человек в Западной Европе — президент Французской Республики Шарль де Голль. Он лично привез в Нью-Йорк огромный корабль, доверху набитый зелеными купюрами, и потребовал у президента США Ричарда Никсона немедленно обменять все эти доллары на три тысячи тонн золота. Ошеломленный Никсон пригрозил Франции исключением из НАТО, на что де Голль ответил, что он не возражает против этого. По неофициальным каналам де Голлю прозрачно намекнули, что на американской земле его может ждать судьба братьев Кеннеди, но бесстрашный партизан Второй мировой лишь усмехнулся. Выхода не было: через неделю Франция получила свое золото. Все шлюзы, таким образом, оказались открыты: вскоре в ФРС за золотом обратились немцы, за ними — все остальные. К лету 1971-го золотой запас США катастрофически сократился: с двадцати двух до восьми тысяч тонн. Министерство финансов прогнозировало, что уже к концу года золота в Америке практически не останется.

Ко вторнику к отдыхающим в Богемской роще присоединились лидеры Республиканской партии, в том числе сам президент Никсон. По натуре довольно странный, резкий, непредсказуемый, вечно кем-то обозленный или чем-то обеспокоенный, он в то же время пользовался репутацией человека с твердыми принципами и был скромен в быту. Никсон родился в бедной семье, все детство и юность, помимо учебы, вкалывал на самых неблагодарных работах, чтобы принести домой лишний кусок хлеба. Страстью всей его жизни была юриспруденция: он проявлял к ней такие способности, что после школы с блеском сдал экзамены в Гарвард. Но мечта всей его жизни не сбылась: у его родителей не оказалось денег оплачивать учебу и он остался работать дома, на ферме, помогая своим братьям. Позже он все-таки стал успешным юристом, а вернувшись после героической службы в армии во время войны, начал политическую карьеру, стал сенатором от штата Калифорния, пройдя затем все ступени до кресла в Белом доме. Ричард Никсон уже бывал в Богемской роще, ненавидел обряд сожжения чучела и вообще чувствовал себя в этом месте крайне неуютно, подозревая, что за ним здесь либо следят, либо хотят как-то использовать. Но в этот раз не приехать сюда он не мог: слишком многое стояло на кону.

Для таких случаев на уютной лужайке в самой элитной части Богемского клуба, которая называлась «Гнездо совы», в тени крон относительно невысоких молодых деревьев, у берега реки расставляли простые деревянные стулья и столы. Властители мира сидели за ними, одетые в легкие летние рубашки, их угощали простой фермерской едой, с домашним пивом или молодым игристым вином из находящейся по соседству долины Напа. Если бы кто-то, не зная политиков в лицо, случайно увидел эти посиделки, то решил бы, что семья фермеров пригласила соседей на летний деревенский пикник. В этой подчеркнуто лишенной роскоши обстановке основатели Клуба намеренно создавали атмосферу, в которой психологически легко обсуждать даже самые сложные и деликатные проблемы.

Было около четырех дня пополудни, погода стояла солнечная, безветренная и нежаркая. Губернатор Калифорнии Рейган, как обычно, был душой компании — рассказывал смешные и порой не совсем приличные истории из своей прошлой голливудской жизни. Госсекретарь, правая рука Никсона, еще довольно молодой Генри Киссинджер, немного похожий на хорька в толстых очках, но при этом весьма живой и остроумный, рассказывал истории о своих частых визитах за границу. Нельсон Рокфеллер, не только богач, но и видный деятель Республиканской партии, на правах фактического хозяина резиденции старался даже в мелочах быть учтивым и гостеприимным. На встрече также присутствовали двое ученых из Университета Беркли, вовлеченные в текущие ядерные проекты, и, конечно, несколько крупных финансистов и сенаторов — всего около пятнадцати человек. Разумеется, все остальные из примерно тысячи отдыхающих в Богемском клубе людей ни об этой встрече, ни о разговоре не имели и понятия.

— Больше всего меня беспокоит даже не золото как таковое. Мне страшно представить, как громко завопят от счастья коммунисты, узнав, что Форт-Нокс уже на две трети пуст. — Директор ЦРУ Ричард Хелмс, который позже оказался в центре Уотергейтского скандала, приведшего к отставке Никсона, был хорошо известен нелюбовью к Советам.

Нельсон Рокфеллер, единственный даже здесь одетый в привычный костюм-тройку стоял в своей любимой позе, скрестив руки на груди и глядя вдаль:

— Система бы не разрушилась, если бы не этот солдафон — лягушатник в высокой фуражке. Но сукин сын де Голль получил-таки по заслугам. По своим каналам мы всячески распаляли студентов Сорбонны во время революционных волнений в Париже 1968-го. Затем слили компромат на генерала, опорочили его перед французской армией. Это была настоящая охота за его головой, ради которой не было жалко никаких средств… В итоге старик, конечно, не выдержал, с позором ушел в отставку, а еще через год скончался в одиночестве от инфаркта. После де Голля президентом стал Жорж Помпиду, много лет до этого работавший личным помощником в банке нашего главного партнера во Франции Ги де Ротшильда. Помпиду сразу же подписал все нужные Америке соглашения о свободной торговле. Теперь между Францией и США — настоящая дружба и полное взаимопонимание. Никто — вообще никто — и никогда не может диктовать Америке свои условия. Пора бы миру уже, наконец, усвоить эту простую вещь.

Министром финансов США в правительстве Никсона был Джон Коннели — тот самый бывший губернатор штата Техас, сидевший в одном лимузине с Кеннеди и тяжело раненный в момент его убийства. Собственно, финансового образования у него практически не было. Но ему полностью доверяли (редчайший случай!) и демократы, и республиканцы. Кроме того, в его подчинении была хорошая молодая команда выходцев из лучших университетов. Джон Коннели проявлял крайнюю озабоченность:

— Я не представляю, что было бы с долларом и экономикой без золотого обеспечения. Бумага сама по себе ведь не стоит ничего. Только золото — вот настоящий, вечный эквивалент стоимости. Сейчас на золотую монету можно купить в булочной ровно столько же хлеба, сколько и во времена Юлия Цезаря. В Великую депрессию люди умирали от голода, но хранили в подполе золотые слитки, чтобы хотя бы прокормить детей, когда денег уже совсем не останется. Золото — мерило всего, без него начнется хаос, и я не знаю, чем это может закончиться.

Повисшую мрачную паузу снова прервал Рокфеллер:

— Зачем скорбеть о том, последствий чего мы даже не знаем. Я общался с другими акционерами ФРС. Они все желают сохранить остатки золота в Системе и ради этого готовы пустить доллар в свободное плавание. Посудите сами. Доллар как главная мировая валюта стоит слишком дорого, и наши конкуренты вовсю пользуются этим. Еще не так давно позиции «Дженерал моторз» в мировом автостроении были незыблемы. А теперь японцы, пользуясь низким курсом иены, просто завалили американский рынок дешевыми и вполне качественными автомобилями. Еще несколько лет, и фабрики Детройта придется закрывать: по таким ценам наши машины станут никому не нужны. А возьмите металлургов. Американских рабочих увольняют десятками тысяч только потому, что сталь, произведенная в Европе за немецкие марки, почти вдвое дешевле, чем наша. За отказ от Бреттон-Вудских соглашений Америке ничего не будет. Зато курс доллара наверняка упадет, и тогда наш экспорт снова будет востребован. Сохраним золото и поможем экономике: убьем двух зайцев сразу. Нужна только политическая воля, и все сразу встанет на свои места.

Президент Никсон, задумчиво пивший слабоалкогольный напиток из высокого стакана за дубовым столом, скривил свою обычную болезненную гримасу. После долгой паузы он внезапно с силой ударил кулаком по столу:

— God damn it![1] Почему я, как навозный жук, вечно обречен выгребать чужое дерьмо??? Кеннеди ввел армию во Вьетнам; Джонсон раздул небольшой конфликт в огромную войну. А виноват теперь во всем я — и должен, подтеревшись от позора, непонятно как выводить войска домой. Эйзенхауэр развязал с Советами гонку ядерных вооружений, и мы, и они накопили тысячи атомных бомб, а теперь я должен лететь в Москву на поклон к Брежневу, чтобы договариваться с ним о прекращении этого безумия. Военный комплекс задолго до меня заставил правительство печатать несметные горы не обеспеченных ничем долларовых бумажек. А теперь мне, краснея, под улюлюканье всего мира, нужно объявлять о том, что Америка отказывается от золотого стандарта! Да черт побери!

Нельсон Рокфеллер тихими, неслышными шагами подошел к президенту и мягко положил руку ему на плечо:

— Ричард, вы посланы Америке самим Богом. Мы не можем допустить, чтобы у нас не осталось золота.

— Кто-нибудь может мне сказать, что будет потом? Чем тогда вообще будет обеспечен доллар?

— Мы обсуждали это с банками, управляющими резервной Системой. Апокалипсиса не будет. Доллар по-прежнему будет обеспечен всем экономическим могуществом Соединенных Штатов. Золото на самом деле — всего лишь обычный товар. Таких товаров — тысячи. Желтый металл нельзя есть, им нельзя укрыться от зноя или дождя, он мягкий, поэтому из него нельзя ничего построить. Золото — это мираж. Та же самая нефть несравнимо более важна и полезна.

— А что станет с ценами?