Золотая сказка

Корни мгновенно обвили Ричарду руки и ноги. Мерглом на спине злобно задрожал, готовый броситься в бой, чтобы защитить своего хозяина.

— Ты всегда знал, как спасти свою семью, спасти всех. В глубине души это знание было с тобой. Но когда ты зашёл в Лес, услышал его Песнь, а потом вдохнул дым костров — ты решил остаться здесь навсегда. Искал любой способ бродить здесь годами. И Лес услышал твоё искреннее желание, но не так его понял — дал тебе возраст, в надежде, что пробудит смелость и решительность, — голос Короля дурманил, но всё же стал гораздо спокойнее. Возможно, Нира всё же смогла достучаться до него. — Так ответь хотя бы себе, мальчишка, почему ты изменил желание?

— Они были такими… Такими… — образы вспыхивали и путались в голове Ричарда. Вот он бежит прочь от родного дома, чтоб добраться до Леса и спасти всех. Всех? Себя? О чём он думал, когда покидал деревню? Бутта хохотала ему вслед. Огромные мерзкие нарывы на руках и на лицах дорогих ему людей взрывались и лопались, ужасно чавкая. — Жуткими.

— Ты сбежал… — прошелестел сам Лес. Тьма вокруг растворилась, а корни ушли обратно под землю, оставляя за собой лишь перемолотую брусчатку. Король устало сел обратно на Звёздный трон, — Ты сбежал от них и не для того, чтоб потом спасти. После того, как открыл для себя дым костров, ты не хотел возвращаться обратно. Боялся, что может не получится. Страх перевесил волю.

— Их лица, та боль… — Теперь юноша помнил всё. — Я бы не смог увидеть это снова…

— Ричард, — Нира подошла к нему и взяла за руку. Её глаза были отражением его боли. Девушка всецело понимала и ощущала то, что происходило сейчас у юноши в сердце.

— И ты готова простить его? — удивлённо спросил Король. — За слабость и трусость ты награждаешь любовью?

— Я не ошиблась в его сердце, — уверенно ответила Нира, не отводя от Ричарда глаз, — оно горит добрым огнём.

— Всё ещё веришь, — голос Владыки прозвучал насмешливо. — Абсурдно — всё это. Я до сих пор не понимаю, как он возвращается в Лес. Точно так же, как не понимаю твоё сердце, дочь. Ладно… Тогда вы оба, послушайте одну историю. И быть может в этот раз всё будет иначе. Кто знает?

Когда-то множество удивительных народов и существ жило вокруг этого великого Дуба. Громадные города проплывали над ним наравне с облаками, а купцы из далёких-далёких стран толпами спешили сюда, чтобы выторговать по больше всевозможных диковинок. Описывать все чудеса того времени я не осмелюсь — уйдёт вечность, чтобы перечислить всё. Но важнее всего было то, что властвовал над этим местом мой народ. Я же был избран хранителем и стражем, следившим за порядком. Но эта должность не несла в себе никакого интереса. Мир и покой царил в наших землях — не находилось ни одного глупца, желавшего бросить вызов мощи магии. Однако даже гармония не может быть вечной. Мой народ обладал долголетием, но не бессмертием. И когда кто-то из нас угасал — его с почестями относили в небольшую рощу у Дуба и хоронили под деревом. В эти моменты и лес, и окружающая нас магия чувствовали горечь утраты так же, как и мы. Поэтому дерево, под котором обрёл последнее пристанище ушедший, по своей воле становилось белоствольным и одевалось в вечную осень в знак скорби. Шли тысячелетия, мир менялся, и роща разрослась до бескрайнего леса. И с каждым годом белоствольных осенних древ в нём становилось больше и больше. Время моего народа постепенно уходило. Терялась и былая мощь, привлекая в эти земли алчность и злобу. На закате эпохи я узнал и войну. А потом — всё исчезло насовсем. Лишь я и малютка Нира остались у обломков былого. Я продолжил быть хранителем, помня и почитая каждого ушедшего за все те годы, сберегая знания и реликвии. Но и Лес не остался в стороне. Принимая в себя умерших, он напитывался магией, становился сильнее и, когда мой народ истлел насовсем, Лес явил свою волю — выкрасил всего себя в вечную осень, бесконечно скорбя об ужасной утрате. Всё так и осталось бы, но спустя время сюда повадились люди. Странный Лес, наполненный магией, привлекал их, заставлял выдумывать всевозможные небылицы. Я был готов убить всех, кто угрожал моему дому, но Лес начал впитывать в себя цели, мотивы, желания. Надежда и жажда мести, поиск нового дома, отчаяние и вера — всё это наполняло Лес, заставляло деревья чувствовать. И вскоре Лес соткал из этого прекраснейшую Песнь. Я смирился. Лес принял их, и я ответил ему тем же. Как и прежде, я продолжил сторожить покой и гармонию, обучая Ниру на роль следующего и последнего Хранителя. А Лес стал открытым для всех, кто ищет. Пришедший сюда мог найти то, что искал всей душой. Мои драгоценные деревья стали священными колоннами — сакральным незыблемым чудом. И я был спокоен. Лес продолжил обрастал мифами и легендами, а паломники проходили через него, как вода сквозь песок. Я только изредка направлял их желания, придерживаясь законов и правил, благодаря которым ничего не рушилось.

И Лес бы жил вечно, если бы ко мне не пришёл один парень… За его спиной висел топор, что на вашем языке значил «ярость». Это оружие было из ушедшей эпохи. Оно не давало погаснуть даже самой заблудшей душе. Топор выковал когда-то один гном, Ур. Я помнил этого мастера. Он был в моём дворце частым гостем — таким же последним, из своего рода, как и я с Нирой. Но когда мир окончательно угас, он пожелал жить вечно и принял форму камня, чтоб избежать ледяного касания смерти… Плата была велика: всё его мастерство и умения, то, ради чего он жил и творил — потеряло всякий смысл навечно. Тот гном был трусом, но знатоком своего дела, поэтому его топор работал исправно. Глаза юноши горели не гаснущим пламенем, как и злость в его сердце. Тот паренёк повидал жизнь и её ужасы, прошёл через многое и даже больше. Он окончательно забыл себя и сбежал от прошлого. И единственное, что я прочёл в его глазах — было отчаянное желание стать драконом.

Его желание было искренним, и я открыл тайну:

«Чтобы переродиться в дракона, ты должен стать легендой, мифом, о котором говорят шепотом у костра. Монстром, которого боятся, но мечтают встретить»…

Что ж. Он прислушался к моим словам. А через пару лет вернулся, чтоб сжечь Лес дотла, громыхая своим доспехом и перекованным в меч Мергломом. Он назвал его Нурусом — Истиной и теперь выжигает из Леса жизнь. Никто до не него не заходил сюда во второй раз. Это изменило всё, сломало все правила и порядки. И теперь ты приходишь сюда, снова и снова, по какой-то неведомой мне причине. На этот раз ты влюбил в себя мою дочь, чтобы разбить ей сердце. Разве тебе было мало боли? Ты будешь мучить меня, пока не останется лишь пепел?

Король указал рукой на полусгнившие листья, словно показывая к чему всё идёт. Ричард перевёл взгляд на Ниру и увидел на её лице такие же нотки изумления, что чувствовал и сам.

— Но, отец, почему ты не рассказывал всего этого? — растерянно спросила Нира.

— Дитя, — уставши протянул Король. — Я не хотел тебя втягивать в это.

— А Дракон? Почему я ни разу его не встречала?

— Но всё же встретила, — холодный огонь глаз Владыки устремился на Ричарда. — Я защищал тебя своей магией от бед и опасностей. Но видимо уже слишком ослаб. Посмотри на эти листья — они никогда не должны были утратить своих красок, а теперь… Такое будущее ждёт и меня, и тебя. Этот мальчик не знает, чего он хочет, и его ярость со временем уничтожит всё без исключений.

— Но как? — юноша не верил своим ушам. — Я же здесь! Как я могу совершить нечто подобное? Как я могу навредить Нире?