— Меня зовут Тенш-мин, — ответил он, стараясь не насторожить ее. — Я тот, кто захватит твой город и твою страну, колдунья.
— Вот ты какой, Тенш-мин, — усмехнулась она устало. — Зачем тебе моя страна, скажи мне? Зачем этот мир? Разве у вас нет своего мира?
— Наш мир тонет. Скоро в нем не будет жизни! Наши боги велели завоевать для них этот! — крикнул он.
— Но вы могли прийти мирно. Попросить о помощи, — сказала она какую-то глупость. — Тура большая и щедрая, наши боги добры, вас бы приняли.
— Это путь слабаков, — презрительно сплюнул Тенш-мин.
— Мирный путь — путь жизни, — покачала головой колдунья. — Пришел бы ты с миром, и мы могли бы быть добрыми соседями. Ты мог бы жить долго. А теперь мне придется тебя остановить.
Он даже не стал смеяться, ну что делать с глупой бабой? Даром, что прекрасна, как лучший меч.
— И как же ты меня остановишь? — поинтересовался он — потому что та все еще не замечала его давления, его мысленных пут.
От основания холма послышалось гудение, и Тенш-мин оглянулся. К разрушенной крепости поднимались военные машины с бойцами. А когда он повернулся обратно, то увидел, что над холмом зависли четыре листолета с орудиями. Защитники крепости отступали под их прикрытие, тащили с собой раненых, их боялись преследовать.
— Вот так, — сказала колдунья просто.
Он ударил ее ментально, захватывая, подчиняя, заставляя подойти ближе — потому что захватить ее было единственным способом заставить ее армию сдать оружие. И колдунья дернулась, недоверчиво глядя на него, сделала вперед шаг, другой.
Тенш-мин спрыгнул с тха-охонга, бросился к ней, чтобы схватить, протянул руки… она выставила ладонь вперед, и генералу показалось, что от колдуньи пышет жаром, — но он не успел ничего понять: почему она не покорилась, как он это не заметил? Он заорал, потому что сбоку прыгнуло на него что-то яркое, сверкающее, в голове помутилось от боли, на руке сомкнулись обжигающие клыки… а затем крик прервался, и не было больше Тенш-мина, была жирная сажа, осыпавшаяся у ног желанной пленницы.
— Зачем? — спросила она тихо у огненного зверя.
— Ты бы его пожале-е-ела, — ответил тот уверенно. — А он бы те-е-ебя — не-е-ет.
Катерина Симонова
Катя сидела на койке, монотонно покачивая прижавшихся к ней с обеих сторон девочек. В голове у нее звенело, предметы обретали невиданную четкость. Ей казалось, что в нос бьет запах крови, казалось, что воздух вокруг наэлектризован, а руки — тяжелы и холодны. Она не понимала, что происходит — потому что это было совсем иным, чем тогда, когда ей хотелось кого-то выпить. Она смотрела на людей, заполнивших соседние койки, и ладони покалывало встать, подойти, прикоснуться.
Но она качала детей и смотрела на окружающих. И понимала, что всего капля крови того темного, который находится где-то в бункере, пробудила в ней неведомую силу. Как же должен быть силен он сам?
Вот женщина, потирает висок. Висок и затылок у нее истекают зеленой дымкой. Сильно, до тошноты, болит голова.
Вот водитель автобуса. Держится за сердце. На месте сердца зелень почти уходит в черноту.
Вот мать с маленьким ребенком, который истошно кричит. Из-под рук матери видно, как в районе живота малыша пульсирует боль.
ebooksa