РазNообразный Наполеон

Наполеон уникален не тем, что при жизни стал легендой, а тем, что уже при его жизни появилась легенда о нем. И любое историко-философское осмысление «личности и деяний» обязательно предусматривает «фактор легенды». Парадокс же заключается, во-первых, в том, что в самой «легенде» правды и вымысла примерно поровну. Во-вторых, можно выбирать, что считать правдой, а что – вымыслом.

К чему я веду? К тому, что в XIX веке очень любили объяснять прошлое, настоящее и будущее с помощью Наполеона. Удобная точка отсчета. А для Пушкина, на мой взгляд, Наполеон – это прежде всего возможность размышлять. Александр Сергеевич не только великий поэт, но и хороший историк. И своя «наполеоновская легенда» у него тоже есть.

…О смерти императора Пушкин узнал сравнительно поздно, почти через три месяца. Отреагировал довольно быстро – осенью 1821-го написано знаменитое стихотворение «Наполеон». Ода, если точнее. Большое, солидное произведение. Уже на этом основании многие почему-то считают его едва ли не программным и готовы делать далеко идущие выводы. Не стоит, на мой взгляд.

Самому поэту ода не нравилась. В письме А. И. Тургеневу от 1 декабря 1823 года Пушкин так прямо и говорит: «Она не хороша». А нам кажется – чудо как хороша! Как и все, что вышло из-под пера Пушкина.

Чудесный жребий совершился:Угас великий человек.В неволе мрачной закатилсяНаполеона грозный век.

Или самое популярное:

Хвала! он русскому народуВысокий жребий указалИ миру вечную свободуИз мрака ссылки завещал.

Звучит ведь? Звучит, и как! Отчего же поэт недоволен? Ода написана в 1821-м, письмо А. И. Тургеневу – спустя всего лишь два года. А отношение Пушкина к Наполеону продолжает меняться. И то, что он написал пару лет назад, кажется ему неправильным. Неправильным в том смысле, что он увидел противоречия в созданном им образе Наполеона. Не в самом Наполеоне, здесь-то противоречий в избытке, а именно в образе. Предельно упрощу – у Пушкина еще не было своей концепции. Не уверен, что поэту бы понравилось слово, но надеюсь, вы поняли мою мысль.

А главное, что есть в пушкинском «Наполеоне», – это сочувствие. Вот совершенно подходящее слово. Не нужен «построчный» и «всесторонний» анализ, чтобы это понять. Сочувствие!

Да будет омрачен позоромТот малодушный, кто в сей деньБезумным возмутит укоромЕго развенчанную тень!

Конечно же, Пушкин перейдет от сочувствия к осмыслению. Уже в 1824-м, в южной ссылке, Пушкин пишет несколько стихотворений, в которых присутствует Наполеон. Незавершенных, не увидевших свет при жизни поэта. «К морю», где он отдает дань памяти и великому романтику Байрону, и романтическому образу Наполеона. И то самое, где задаются вопросы «Зачем?» и «Кто?», на которые мы не получаем ответов. И еще одно, к которому мы вернемся в конце:

Тьмы низких истин мне дорожеНас возвышающий обман…

Эти строчки Пушкина из стихотворения «Герой» знают едва ли не все, но многие ли помнят о том, что герой его – Наполеон? Хотя написано оно по вполне конкретному поводу.

Осень 1830 года. Император Николай I приезжает в зараженную холерой Москву. Митрополит Филарет произносит по этому поводу в Успенском соборе проповедь, в которой всячески превозносит поступок царя, который готов «разделить опасность с народом». А тут как раз еще и появились мемуары Бурьенна, друга и секретаря Наполеона, в которых утверждалось, что история с посещением генералом Бонапартом госпиталя с чумными больными в Яффе – вымысел. В общем, все совпало.

Мы не будем сейчас рассуждать на популярную тему – являются ли мемуары Бурьенна подделкой. Я свое мнение высказывал и в книге про Наполеона, и сейчас его повторю. На мой взгляд, значительная часть мемуаров написана самим Бурьенном. С другой стороны, у «мемуаров» была задача – очернить Наполеона. Бурьенн, несомненно, «подписался» на ее решение. А «степень вовлеченности», кто, как – это уже предмет для споров.

Пушкин же говорит о важном. «Что есть истина?» – эпиграф к стихотворению. Это не просто спор историка с поэтом, это мнение поэта, которого с полным на то основанием можно считать историком.

До появления мемуаров Бурьенна почти никто и не сомневался в том, что генерал Бонапарт общался с заболевшими чумой солдатами. Хотя я вполне допускаю, что его общение выглядело совсем не так, как на знаменитой картине Гро. Вернее, наверняка не так. Однако даже тот факт (никем, кстати, не оспариваемый), что Бонапарт находился рядом с больными и не бегал от чумы, как многие офицеры в его армии, говорит о многом. Пушкину – достаточно много.

Да будет проклят правды свет,Когда посредственности хладной,Завистливой, к соблазну жадной,Он угождает праздно! – Нет!

Дальше – про «нас возвышающий обман». Вообще-то изучение анализа стихотворений, сделанного литературоведами, – занятие чрезвычайно увлекательное. Я, например, читал и подробный разбор, в котором имя Наполеона не упомянуто ни разу. А уж про то, что в действительности «Герой» посвящен декабристам, – много раз.

Что есть истина? То, что «Герой» – одно из самых сложных стихотворений Пушкина. Поэзии в нем поровну с философией, а может, и меньше. Так что толковать не перетолковать.

Напомню, что в романе Достоевского «Подросток» пушкинскому «Герою» посвящен интереснейший диалог между Аркадием Долгоруким и Григорием Васиным. Там и о том, что «истина посередине», и о том, что сама мысль «останется одним из самых главных спорных пунктов между людьми».

Попробую не усложнять. Если Пушкин все же говорит о Наполеоне (а именно это он и делает), то история с чумными больными и мемуарами Бурьенна очень важна и с точки зрения отношения поэта к императору и к истории вообще.

Пушкин считает Наполеона героем не из-за его военных побед или политических деяний, а за его общение с солдатами в госпитале.

Клянусь: кто жизнию своейИграл пред сумрачным недугом,Чтоб ободрить угасший взор,Клянусь, тот будет небу другом,Каков бы ни был приговорЗемли слепой…

И полагаю, для поэта не так уж и важно, имел ли место этот эпизод в действительности или нет, хотя для любого историка – вопрос принципиальный. Пушкин, в сущности, предлагает простое решение. Если есть разные версии события, то вопрос о том, в какую поверить, – вопрос лишь личных предпочтений. Можно выбрать «низкие истины», можно – «возвышающий обман». Правдой всегда будет то, во что ты готов поверить.

Именно так люди и относятся к истории! Почти два века назад гениальный поэт написал об этом. На примере Наполеона.