Том 2. Дни и ночи. Рассказы. Пьесы

Оля. Непременно хочется остаться одному?

Савельев. Скажите честно, вы вчера были рады, когда я принес эти билеты?

Оля. Да. Но…

Савельев. Но ваш подшефный полковник слег, и вы решились на самопожертвование. Вы с ума сошли! Идите! «Три сестры» – чудный спектакль. Не говоря уже о том, что сейчас зайдет Сережа, мы сговорились, что поедем отсюда. Он придет, вы переоденетесь, станете еще красивее, чем сейчас, и пойдете.

Оля. Какое прикажете надеть платье?

Савельев. Какое платье? Самое красивое.

Оля. Хорошо, постараюсь.

Стук в дверь. Входит Синицын.

Синицын. Здравствуйте. Что с вами, Дмитрий Иванович?

Савельев. Немного расклеился.

Оля. Посиди, Сереженька, с Дмитрием Ивановичем. Я переоденусь и приду.

Синицын. Только не очень долго.

Савельев. Ничего. Я дам вам «виллис».

Оля выходит.

Синицын. А вы?

Савельев (разводя руками). Видно, не судьба. Вот билеты. Там при входе в театр, наверно, много страждущих – отдайте мой билет самой милой девушке по вашему выбору.

Синицын. Боюсь, у нас с вами могут не сойтись вкусы.

Савельев. Нет, почему же.

Синицын. А может быть, вы все-таки рискнете пойти?

Савельев. Честно говоря, это было бы неблагоразумно. Предстоит еще много топать, теперь уже, слава богу, по загранице. А для этого нужны подставки. Смешное чувство: иногда кажусь самому себе циркулем, которым измеряют расстояние от Сталинграда до Германии.