Том 2. Дни и ночи. Рассказы. Пьесы

22
18
20
22
24
26
28
30

Ваня. Я сегодня в кино был. «Багдадский вор», а билетов ни одного – все проданы. Контролер говорит: «Ладно, тебя, как фронтовика, без билета посажу». И в ложу посадила. Большая ложа, только сбоку; сбоку плохо видно.

Савельев. Это верно, сбоку всегда плохо видно. Прямо на вещи надо смотреть. Прямо и храбро. Если тебе через неделю уезжать – так надо и помнить, что уезжать из Москвы – тебе! А оставаться здесь, в Москве, – ему. Понял?

Ваня. Что?

Савельев. Ничего. Будешь большой и умный, тогда и поймешь. А может, и тогда не поймешь.

Ваня. Дмитрий Иванович.

Савельев. Ну?

Ваня. А вы знаете, что она у меня про вас спросила?

Савельев. Кто она?

Ваня. Ольга Федоровна.

Савельев. Что?

Ваня. Она спросила: Ваня, а твой гвардии полковник очень умный?

Савельев. Ну, и что ты сказал?

Ваня. Я? Я сказал: конечно!

Савельев. Так и сказал?

Ваня. Так и сказал.

Савельев (задумчиво). Я бы этого не сказал. Нет. Не сказал бы.

Ваня. И она, я слышал, то же сказала.

Савельев. Что сказала?

Ваня. Что она бы этого не сказала.

Картина шестая

Обстановка первой картины. Горит только маленькая настольная лампа в углу. В комнате полутьма. Савельев, в военном, в мягких туфлях, с палочкой, раздвинув шторы, стоя, смотрит в окно. Окно освещается вспышкой салюта. Молчание. Пауза. Окно снова освещается вспышкой салюта. Входит тетя Саша.