Том 3. Товарищи по оружию. Повести. Пьесы

Она. Да. Я презирала себя за это, но разрешала.

Дик (дрогнувшим голосом). И что же? У вас с ним и после этого все бывало по-прежнему?

Она. Извини. Я не хочу говорить об этом.

Дик. Почему же он ушел, раз он любил тебя?

Он. Не надо, я объясню сам!

Она (спокойно). Ну что ж, пусть объяснит сам.

Он (после долгой паузы). Нет, я не могу при ней.

Дик (Ей). А ты при нем?

Она. Я могу, хотя мне тоже, наверное, будет трудно. Он познакомился с ней где-то в Европе, она ездила туда со своим братом, ее брат… Вы, наверное, слышали о нем: Говард. Чарльз Говард. Газеты, иллюстрированные журналы… В общем, тот самый… его все знают.

Он. Тогда это не имело для меня такого уж значения…

Она. Зачем ты говоришь неправду? Она, пожалуй, довольно красивая, но уж очень какая-то… Я встречалась с ней в одном доме еще давно, еще до того, как… Может быть, у них и было что-то хорошее там, в Европе, не знаю. Хотя мне всегда казалось, что, даже когда он подолгу ездит, он скучает обо мне и не ищет других женщин.

Он. Это правда. Я очень редко…

Она. Он уже давно жил с ней, а я еще ничего не знала. Наверное, я не почувствовала этого потому, что он продолжал любить меня, а не ее. А потом он попросил развода и сказал, что любит ее. Он как раз должен был стать одним из редакторов вот этого… (Взяв со стола и снова бросив на стол какой-то пестрый журнал.) Ему страшно хотелось. И только потом я поняла, что ее брат обещал взять его туда, когда у них уже было все решено насчет меня. Она сама довольно богатая женщина, но ее брат имел для него больше значения. Ее брат много сделал для него. В особенности потом, когда я уже дала развод. (Нерешительно.) И еще одно…

Дик. Сегодня надо говорить все. Он сам просил об этом.

Она. Хорошо. Я скажу. После этих расследований он, по-моему, стыдился, что не совсем хорошо вел себя. Хотя даже Бен мне сказал, что о нем говорили лишнее. Но некоторые друзья Бена все равно перестали с ним здороваться. А я… Бен всегда бранил меня за то, что я недостаточно вникаю в политику. Но когда мне делалось особенно противно, я все-таки говорила. (Кивнув на Него.) И он злился и бывал груб со мной. А когда его дела пошли в гору и нам пришлось встречаться совсем с другими людьми, я вечно говорила при них что-нибудь не то. И они за это косо смотрели на него. И, наверно, вспоминали, что я сестра Бена Кроу. И он страдал от этого и говорил мне, но я не могла удержаться, даже когда хотела. Он еще любил меня, и ему еще иногда хотелось слышать о себе правду. Но только от меня одной, и чтобы при этом никого не было! (Вдруг.) Я просто не представляю себе, что он может быть счастлив с ней!

Дик. Это я во всем виноват! Я сам толкнул его к тебе. Я велел ему разыскать тебя.

Она. Не проклинай себя, Дик! Я любила тебя, но это было так коротко! А с мм, с ним это было дольше и сильнее. Извини меня, я, наверно, делаю тебе больно, но в первые годы мне было так хорошо с ним! Я сама говорила ему тогда, что, если бы вы, мертвые, могли видеть нас, оставшихся на земле, ты был бы счастлив за меня.

Он (не выдержав). Ради бога, замолчи! Я сам скажу им, как все это было. Да. Именно так все и обстояло. Даже хуже. Я ушел от нее и, как последний идиот, продался этой глупой и пошлой бабе!

Она. Ты знаешь, что я не люблю, когда ты так говоришь. Или не ругай ее, или не спи с ней в одной постели. (Дику.) Я лучше уйду. (Уходит.)

Второй пилот. Мы остановились на том, что ты идиот. Но, по-моему, ты не такой уж идиот – она богата и, говорят, красива.