Говард. Это я жду – что дальше?
Он. Мы с ним когда-то сидели в одном лагере и вместе бежали.
Говард. Это мне тоже известно.
Он. Я не мог отказаться от встречи с ним.
Говард. Почему?
Он
Говард. Если ты собираешься работать у меня, тебе придется выкинуть их из памяти.
Он. Но…
Говард
Он. Но в этом прошлом…
Говард
Он
Говард. Эта церковная крыса благодаря своему пасторскому сюртуку надула наших растяп, получила визу и целый месяц занималась тут сбором подписей под всякими протестами и петициями: «мир во всем мире», «разоружение до нитки» и тому подобными русскими трюками.
Он. Пастор Вандеккер не имеет никакого отношения к России.
Говард. Они все твердят, что не имеют никакого отношения к России. Зачем он встречался с тобой, кроме желания вспомнить о прошлом? Чего он хотел от тебя?
Он. Чтобы я подписал протест против суда над немецким пастором Шрейбером.
Говард. А почему ты должен подписывать протесты?
Он. В числе многих других. Я когда-то знал его с хорошей стороны.
Говард. Ты подписал?
Он. Нет.