Полудницы

Наемник опасливо огляделся.

– Кто-то из наших проговорился, будто эти твари все понимают, только разговаривают, когда им хочется.

– Кто они? – спросил Илий, буравя его взглядом.

Но вместо ответа Векса сунул ему сверток и подтолкнул.

– Иди. А то мне влетит. Знай, доктор, я тебе помогаю, потому что мне в лазарете глаз спасли. А еще у меня ведь тоже есть дети. Правда, я их рассеял по миру, так сказать… Но для некоторых из них я тут деньги зарабатываю. Понял меня?

Илий быстро кивнул. Нужно было идти. Туда – в сумрак туберкулезного барака. Он сделал шаг, и, как ни странно, ему стало легче. Теперь снова все зависело только от него. Наемники не хотят стрелять, и поджог они устраивать не будут. Это привлечет ненужное внимание – барак находится на возвышенности.

А еще им нужна живая полудница. Целая и невредимая. Поэтому им остается ждать. Жаль, он поздно понял, что Каланча его просто подстрекает. С другой стороны, как бы они поступили, если бы не послали сюда Илия? Это хорошо, что он здесь. И хорошо, что полудница остановилась. Еще на один шаг ближе к дочке. На один маленький шаг.

В здании кто-то жил. Гудел низкий мужской голос, но слов было не разобрать.

Через щели в черных деревянных бревнах проникал свет. Илий остановился у небольшого окошка перед лестницей и развернул сверток. Небольшая трубка с кнопкой, которую называли ловушкой, лежала сверху, а сразу под ней доктор обнаружил потерянный во время драки пистолет.

– Векса… – Илий в третий раз за день мысленно поблагодарил наемника. Он надеялся, что, если ему придется применить «Глок», Векса не попадет под раздачу.

Илий медленно начал подниматься по скрипучим ступеням. Барак был старым, как горец-долгожитель, но сохранился гораздо хуже. Некоторые ступени давно нуждались в ремонте. Паутину никто не убирал. По углам попадались раздавленные жестяные банки и пустые бутылки.

Опасность заражения туберкулезом Илий несколько преувеличил, чтобы задержать наемников на месте. Ему было неизвестно, действительно ли в бараке проживает кто-то с открытой формой. Но даже если это так, риск заразиться не столь уж и велик, если он проведет здесь немного времени, не станет входить в тесный контакт с больными и пить с ними из одной кружки. К сожалению, он понятия не имел, могла ли оказаться в этом заднии его дочь.

Илий приблизился к дверям небольшой кухни, откуда лился тусклый свет.

К мужскому голосу прибавился хриплый женский и еще один мужской, который не столько говорил, сколько издавал мычащие звуки. Детского голоса доктор не слышал, и теперь не знал, радоваться этому или нет.

Он осторожно выглянул из-за стены.

Худая женщина средних лет сидела на лавке, медитативно запрокинув голову. Под глазами у нее виднелись мешки, нос горел пунцовым на бледном лице. Жидкие грязные волосы, как крылья мертвой вороны, свисали до плеч. На коленях у нее лежала голова мужчины. Плотно сомкнув веки, он дышал ровно, словно наслаждаясь душным воздухом барака. Скрещенные ноги едва помещались на скамье. Из дырки в носке торчал большой палец, который из-за падавшего на него солнечного света был похож на стручок красного перца. Этот палец и нос женщины заметно контрастировали на фоне серых стен.

Третий мужчина стоял посреди кухни на коленях с опущенной головой. Это он мычал что-то невнятное. Его широкая спина чуть покачивалась в такт голосу.

Полудницы здесь не было.

Доктор слышал об этой троице. Когда-то он даже порывался приехать сюда и предложить им хороший стационар для больных туберкулезом, но местные жители отговорили его. Загадочная троица сама отгородилась от мира и держала связь только со стариком-продавцом из продуктового, который пару раз в неделю приезжал и оставлял им на опушке еду. От медицинской помощи они отказывались, скорее всего просто потому, что пребывали в постоянном пьянстве. Местные между собой называли барак притоном и обходили его стороной.

Как водится, о «чумном» бараке стали ходить легенды. Рассказывали, что прежде в Мирном жили два богатых брата, Селим и Махмед, первоклассные строители, талантливые предприниматели, у которых имелись свои мастерская и пилорама. Братья получали заказы на строительство частных домов из самого Майкопа и Геленджика. Они искусно резали по дереву, как умели только их прадеды, и всю жизнь соревновались друг с другом.