Полудницы

– Более чем. Оказывается, мы уже встречались.

Мать Серафима уставилась в темное окно и смотрела в него долго, хотя там ничего нельзя было разглядеть.

София ждала новых вопросов или поручений. Еще она ждала, что ее отпустят, и удастся немного поспать. Наконец матушка заговорила:

– Значит, твоя задача усложняется.

– Почему?

– С людьми из прошлого приходят старые привычки.

– Мы не были близко знакомы. Виделись только пару раз в жизни. Я даже не уверена, что доктор меня помнит. В какой-то степени это он способствовал моему приходу сюда. Матушка…

Мать Серафима повернулась к ней и ласково посмотрела. София запнулась.

– Я сбита с толку. Как мне ему помочь? Он потерял дочь, и я понятия не имею, где ее искать.

– Ты пойдешь с ним, пока не выяснишь что-нибудь.

– Пойти с ним? Но я только начала привыкать… То есть, я хочу сказать, чем такая растяпа, как я, может ему пригодиться?

– У тебя есть глаза, руки и ноги, значит, от них будет прок. Глазами можешь увидеть то, чего не видят остальные, руки позаботятся о тех, кого нужно поддержать или исцелить. Когда же ты ничем больше не сможешь помочь, молись, потому что человек, с которым ты связана, скорее всего, забудет помолиться в самый ответственный момент. Сделай это за него. Завтра мы возобновим поиски и разделимся на группы. Теперь иди и отдохни.

София ждала этих слов. Сегодня она не могла оставаться у себя в келье. Монахиня спустилась в комнату, где лежал Илий, и еще раз проверила его состояние. Он все так же спал. Комнаты для гостей пустовали, и София легла в соседней, открыв все двери на тот случай, если больной проснется и нужно будет быстро встать к нему.

В монастыре царила обычная тишина. Но через небольшое окно было слышно, как надрываются цикады, соревнуясь в пении.

«Завтра снова будет жара, – устало думала София, кутаясь в одеяло и чувствуя, как гудят ноги. – Они всегда поют перед жарой».

…Трещали цикады. Ранним солнечным утром в военном госпитале, в стерильной палате с брезентовой крышей, медсестер построили для очередного инструктажа. Перед ней стояли двадцать пять женщин в свежих фартуках, с красным крестом на головном уборе, отдохнувших, готовых к новым подвигам. Тогда Анастасия подумала, что этот крест напоминает мишень. Почему эта нелепая мысль пришла ей в голову? Она отогнала ее прочь и одарила сестер самой вдохновляющей своей улыбкой.

Она хотела начать инструктаж с какой-нибудь бородатой шутки вроде: «Помните, что если в суматохе вы потеряли больного, то под общим наркозом далеко уйти он не мог». Но старшая медсестра даже не успела пожелать всем доброго утра – послышался протяжный звук сирены. Тут же на брезентовом потолке образовалась дыра и в ярком луче солнца блеснула металлическая капсула. Никто и не понял, что она упала с неба.

Потом звуки разом исчезли и в палатке будто кто-то отключил земное притяжение. Теплая волна легко подбросила тело Анастасии и понесла к выходу. Она видела, как разрастается огненный цветок в дальнем углу. Видела, как переворачиваются подносы с инструментами и лопаются пузырьки с лекарствами. Женщин поднимало в воздух, чистые фартуки развевались, как белые флаги, требующие прекращения боя. Но бой только начался.

Анастасия оказалась за пределами палатки, и ее перестало что-либо заботить. Она помнила только сплошную красную пелену и высокий непрерывный гудок в левом ухе, как будто залипла кнопка на пульте.

Ее привел в чувство резкий запах аммиака. Но вернулась она не полностью, как будто одна ее часть лежала на хирургическом столе, а другая все еще стояла перед входом в палатку медсестер.