И врезалась со всего маху об стеклянную стену.
Дом был недоступен. Она застряла в этом страшном царстве сновидений! Как муха в аквариуме! Как дура в иллюзиях! Как!..
Алевтина плакала, кричала, пинала стену. Стекло не поддавалось.
Она изломала приборы, чтобы было чем царапать и бить. Она налила лужу воды, проверяя, не растворится ли в ней прозрачная стена.
Ближе к утру, посмотрев на устроенный в лаборатории Василевса разгром и вспомнив его хмурые брови и страшную плётку, Алевтина решила повеситься. Благо, железяк и треног всякого рода в лаборатории хватало.
Роботы громко верещали, почуяв неладное, но мешать хозяйке не смели. Алевтина притащила из спальни чудесную батистовую простыню, разорвала её на полосы, сплела косичкой в крепкую верёвку.
Сначала она хотела использовать рукоятку большой железной машины, а потом обнаружила в стене над ней отличный крюк.
Она залезла на машину, привязала к крюку верёвку, соорудила петлю.
Ей стало страшно. Умирать не хотелось, но это же сон? Она ведь умрёт тут, а проснётся уже за стеклянной стеной, дома, верно? И всё будет хо-ро…
Она же хочет домой? Выбраться из этого дурного сна! Домой!
Алевтина перекрестилась, как сумела. Шагнула к краю машины, глянула вниз: высоко, метра полтора, не меньше…
Она попятилась, пытаясь встать поудобнее, но ноги совершенно одеревенели и каждое шевеление давалось с трудом. Тогда Алевтина начала елозить ступнями, пытаясь подобраться поближе к краю, поскользнулась и… рухнула вниз!
Шею дёрнуло, но крюк не выдержал её веса и обломился. Она упала на пол и получила упавшим крюком по голове.
Было больно и обидно. Алевтина села, почесала быстро набухающую шишку, окинула мутным взором лабораторию… И увидела, как широко открывается условно «входная» дверь!
Ей не оставалось ничего, кроме как потерять сознание, оттягивая справедливую кару, но даже этого она сделать не сумела, и её настиг рёв Василевса:
— Кара миа!
Он был в ярости от учинённого ею разгрома!
Алевтина задохнулась от ужаса, и только тут свет наконец предупредительно померк в её глазах.
Очнулась она от шума.
— Ты чуть не убил её, скотина!