– Хорошо выглядишь, милая, – сказал Азиз. – Чего не могу сказать о твоем отце. Если он не хочет ударить в грязь лицом, ему стоит придерживаться диеты, которую я прописал.
– Твоя диета – это тыквенный сок и чечевица. Лучше уж сразу умереть.
– Если не начнешь меня слушать, так скоро и будет.
– Я тебя еще переживу, старый ты шарлатан.
– Мой ректальный термометр думает иначе.
– Так, помолчите немного, – перебила их Персис. – У меня важный вопрос.
Она огляделась. В магазине был только один посетитель – пожилая белая женщина в секции ботаники в самом конце помещения.
Персис понизила голос:
– Когда я была маленькой, однажды, через пару лет после смерти мамы, я увидела, как вы вдвоем играете в переодевание.
Они посмотрели на нее, и выражение лица Сэма за стеклами очков-полумесяцев было таким кислым, что им можно было сворачивать молоко.
– В смысле, вы оба были в нелепых костюмах. Вы тогда сказали, что собираетесь на какой-то бал-маскарад, и вытолкали меня из комнаты. Мы никогда об этом не говорили. – Она набрала воздух в легкие. – Я хочу знать правду. Почему вы тогда так оделись?
– А почему тебе вдруг стало интересно? – спросил Азиз.
Казалось, ее слова его ничуть не смутили.
Персис замялась, но потом рассказала все, что ей удалось придумать по последней загадке Хили.
– Я решила, что, возможно,
Они переглянулись.
Азиз пожал плечами:
– Да.
– В таком случае у меня есть к вам пара вопросов.
Несмотря на то что здание располагалось в центре города, на углу Мурзбан-роуд, недалеко от вокзала Виктория, оно всегда оставалось невидимым, спрятанным от посторонних глаз – в соответствии с принципами тех, кто его построил.