– Как он? – спросила она.
– Врачи говорят, в критическом состоянии, – вышел из оцепенения Блэкфинч. – Пока не кончится операция, нельзя сказать, выживет он или нет.
Персис потерла шею и подавила желание выругаться. У нее ломило челюсть – там, куда ударил Скорцени…
Что пошло не так?
Персис вспомнила крохотную квартиру Джорджа Фернандеса, нелепый образ грузного полицейского с ребенком на плече. Гнев его жены. Что она скажет, когда узнает?
Сет с отвращением покачал головой:
– Приведи себя в порядок. Попробуй выспаться. Обсудим это завтра в восемь утра. – Он драматично вздохнул. – Они распнут тебя, Персис, – сказал он и ушел.
– Я бы спросил, как ты себя чувствуешь, – заговорил Блэкфинч, – но боюсь, ты откусишь мне голову.
Он подошел ближе, и Персис вдруг обрадовалась тому, что он рядом.
– Они поймают его, – продолжал он. – И вернут манускрипт.
– Нет, – покачала головой Персис. – Не поймают. Скорцени много лет учился прятаться от властей.
Блэкфинч пожал плечами:
– На самом деле это ведь просто книга, хотя и очень ценная, я понимаю. Но не ценнее, чем твоя жизнь.
Они встретились взглядами и мгновение просто стояли, не сводя друг с друга глаз. Потом Персис повернулась к Шаху – он растянулся на диване в вестибюле и все еще приходил в себя.
– Вы не могли бы пройти со мной? Пожалуйста.
Шах уставился сначала на нее, потом на Блэкфинча. Тот тоже удивленно взглянул на Персис.
– Я бы сделал, как она просит, – сказал он наконец.
Персис повела их на второй этаж – вверх по покрытой ковром лестнице – и остановилась перед двустворчатыми дверями.
– Это главный храм? – спросила она.
– Да, – подтвердил Шах.